Девица прилипла взглядом к тому, что открылось. Ну да, спортом я занимаюсь регулярно. В её взгляде пропала язвительность. Ха! Довольный, я засунул руки в карманы и парировал:
– Я-то уйду. Но по закону после двадцати двух ноль-ноль и до шести утра в рабочие дни, до десяти в выходные нарушение общественной тишины запрещено даже тем, у кого двадцать соток.
Она вызывающе выпятила грудь, пуговка расстегнулась в соответствующем месте, но я не позволил себе туда уткнуться. Моя воля крепка.
– А если мне всё равно? Что делать будете, мсьё Гродский? Полицию вызовите, чтобы она отходила девушку палками?
– Ну, я не знаю, если у вас такие сексуальные фантазии, – протянул с иронией я, наконец, перейдя в фокус взгляда сверху вниз, – пожалуйста, удовлетворяйте. Только боюсь, участковый Петренко сейчас нетрезв. Впрочем, как и всегда. Но вы ни в чём себе не отказывайте! За бутылку он протрезвеет.
Она густо покраснела и вдруг не нашлась, что ответить. В яблочко! Этот смущённый румянец делает её ещё сексуальнее. А как губку закусила, ммм!
Я взял с окна колонку, засунул себе под мышку, развернулся к бандитке и сказал:
– Нарушение общественной тишины, мадемуазель Милена, по закону карается штрафом. Дабы не разорить вас, я изымаю сей гаджет до утра. Приходите в десять.
– Поставьте на место! – опомнилась она, всё ещё призывно розовощёкая.
Я цокнул языком.
– Нет, не уговаривайте. Раньше десяти не отдам, а то снова нарушите, такой соблазн! Имейте в виду, я проявляю к вам великодушие. Ведь если ветер переменится и звук пойдёт в деревню, тётка Маратовна со второй улицы точно наденет это ведро с побелкой вам на голову. – Я покачал головой, якобы сочувственно. – Тут такие нравы! И люди не обходительные…
– Гораздо лучше некоторых! – огрызнулась красотка.
Я рассмеялся. Злость схлынула, и ситуация показалась мне забавной: и её румянец, и пуговка, и гнев, и грудь, так часто вздымающаяся и грозящая расстегнуть следующую пуговку ниже. Милена очень занятно злилась! Так что я не мог отказать себе в удовольствии подразнить соседку ещё.
– Ладно, – снизошёл я. – Если будете хорошо себя вести, подарю вам наушники.
– Да идите вы…
– К чёрту. Спасибо, я в курсе! Уже иду, – хохоча, ответил я и направился к выходу.
– Эй! Колонку оставьте!
Я покачал головой, на пороге остановился и, обернувшись, сказал:
– Но если фантазии об участковом Петренко не дают вам спать, он живёт через четыре улицы прямо у почты. Наслаждайтесь! – И пошёл.
Что-то с лязгом и всплеском влепилось в дверь. Хорошо, что я успел её закрыть. Я прибавил шагу и одним махом перескочил через калитку. Милена прокричала вслед гневные выпады про Чупа-Чупс и Мессершмитт. Хочет конфет и полетать? Весело! Фантазёрка!
Настроение отчего-то влетело вверх и, насвистывая себе под нос первую пришедшую на ум мелодию, я взбежал в гору легко и быстро. Только заходя в замок, я понял, что насвистываю Джона Бон Джови.
