>
– Пароль? – это говорила Ада. На секунду показалось, – сестра сейчас по ту сторону, с вниманием нацелила широкие квадраты очков в монитор камеры наблюдения.
Что это за место, в конце концов? Я в сотый раз огляделась.
Камера, конечно, не работала, но, уверена, это не запись, а голос был синтезирован – в нём читался металл. Странным с её стороны было устанавливать пароль, учитывая, в какой глуши я сейчас нахожусь. Хотя, понятно, – Ада сделала это, разумно опасаясь за свою безопасность. Будь оно так, всё равно не помогло.
Вот бы внизу оказалось немного хозяйственного, «отобью» хотя бы часть дороги сюда.
Из бананки на груди я достала письмо. В очередной раз вгляделась в мятую охристую бумагу конверта. Никакого пароля. Содержимое конверта не отличилось оригинальностью, – в руках почти пустой лист. Только адрес в нижнем правом углу – СНТ "Рыбачий", квартал 3, погреб № 376.
Утром, обнаружив конверт в моём шкафчике, в раздевалке, я бы, скорее, выкинула его вместе с остальной макулатурой, которую и теперь, бывает, суют без разбора. Если бы не витиеватая чёрная буква "А" в левом верхнем углу.
В детстве мы с Адой, как и полагалось сёстрам-погодкам, боролись за всё: игрушки, одежду, внимание родителей. Во времена особо жарких сестринских войн этими буквами мог быть исписан весь дом. Начиналось всегда с игривого детского противостояния. Я с усердием выводила "И" на всём, что по праву принадлежало мне, она парировала – "А". Словно "нолик" в ответ на мой "крестик". Та, что первой теряла спортивный интерес, бывало, мухлевала, используя грубую кулачную силу.
Но победную линию в партии всегда проводила мама. Она появлялась не раньше кульминации и умела технично выкручивать нам уши – одновременно обеими руками, одинаково сильно. Это я знаю точно – попадалась под обе.
Что до папы – он много работал. Очень много работал и, однажды, с работы не пришёл. Мама так и говорила: «Женился на своей работе». Как-то раз мы даже увидели его на улице. Он вёл за руку результат своего упорного труда – серьёзного кареглазого мальчика лет четырёх. А рядом всё той же загадочной тенью уверенной походкой следовала «работа», буднично отдавая отцу какие-то поручения. Наверное, что-то важное.
После ночной смены, узнав Аду в аккуратно выведенной на конверте букве, я вышла из административного здания фермы и целый час ехала на старом «пазике», договориться с водителем которого стоило мне трёх полуторных пайков и куска хозяйственного мыла двухсотграммового. Он успел отхватить себе бензина в том хаосе и теперь, судя по всему, неплохо на этом наварился. Хоть и качество топлива по истечении трёх лет сильно пострадало – «пазик» без конца дёргало, на кочках мотор глох, не выдавая нужных мощностей – через час я всё же была на месте. Обратно, конечно, мне предстояло идти пешком.
Еще через время я стояла у погребов, на территории опустевшего садового товарищества и смотрела на дверь, за которой должно было быть что-то, имеющее отношение к моей сестре.
Ничего не придумав, я достала ультрафиолетовый фонарик, какой теперь старался заиметь каждый. Просветила им лист в руке без особой надежды.
В сумерках заброшенных дач засветилась надпись. Ада наверняка знала, что под рукой у меня окажется фонарь. Я ещё раз быстро отжала кнопку в центре квадратной металлической пластины, дождалась сигнала.
– Трансцендентность науки и есть магия, – не знаю, что это, но звучало стильно. В её духе.
Дверным скрежетом отозвалась чёрная земляная глубь. Я прошла внутрь. Негромкий щелчок магнитного доводчика, из погреба пахнуло погребом. Ногой я определила, где был край лестницы и, упираясь руками в рубчатые стены, начала считать.
Опускаясь в бетонный омут, в тысячный раз вспомнила события последних лет. Конец июня две тысячи двадцать второго года, несколько дней шёл дождь, было тепло, а по утрам парило. В это же время случился небывалый урожай грибов во всем мире.
Шутили про лобби галлюников в верхушках власти, вместо лечения людей (от градом посыпавшихся новых вирусов) занимающихся рассадой грибниц в промышленных масштабах; про бывших боксёров, подавшихся в грибной наркотрафик. Где-то было даже забавно. Учёных, конечно, это озадачило. Может, и разобрались бы, что к чему, но события развивались слишком стремительно.
Утром первого июля, после тёплого грибного дождя, за считанные минуты из земли повырастали тысячи многометровых трубок. Помню ту, что качалась на ветру у моего окна на третьем этаже. Прямая, на вид мягкая и горела на свету – определённо неизвестный ранее представитель Западно-Сибирской флоры. Если, конечно, считать выросшее растением.
Не успел и сотый российский тиктокер осветить происходившее на своей страничке в Сети, шутки закончились, и дальнейшая судьба Земли дала резкий крен. Из-под внезапно загрозивших сизых туч к самому центру города под углом спускалась армада.
Даже
