по очереди, один за другим.
– Нау-Кайюти…
Он подобрал под себя ноги, сел, умерил голос, напрягся, члены его раскраснелись и затрепетали… рванулся всем своим существом…
– Вор…
Железо трещало, но не поддавалось.
– Ты вернулся…
– В дом…
– Который обокрал…
Он осел в смятении на пол, с насмешкой посмотрел на уродцев. Различные лица, сведенные бессилием и немощью к одному. Разные голоса, втиснутые в один-единственный голос старостью и вековой ненавистью. Десять убожеств, но одна древняя и злобная душа.
– Проклятье ждет тебя! – взревел великий князь. – Вечное мучение!
– Твоя гордость…
– Твоя сила…
– Суть ничто, кроме искры для…
– Похоти…
– Моих созданий…
Мысли великого князя промчались сквозь душу старого колдуна.
– Они процветут…
– В твоих горестях…
Они поднимались… поднимались посреди вони и тьмы. Огромная, с золотыми ребрами горловина рога проплыла мимо и вниз.
– Проклятье! – возопил Нау-Кайути. – Как долго ты еще сможешь продлевать уловками эту отсрочку, старый нечестивый дурак?
– Твои глаза…
– Вынут…
– Мужское естество…
– Отрежут…
– И я предам тебя…
– Своим детям…
– На потеху и поругание…
И Нау-Кайюти расхохотался, ибо страх был вовсе неведом ему:
– Пока свое слово не изречет Преисподняя?
– Ты будешь сокрушен…
– Побит и унижен…
– Раны твои изойдут кровью…
– Черным семенем детей моих…
– Честь твоя будет брошена…
– Пеплом…
– На горние ветры…
– Где Боги соберут ее! – прогудел великий князь. – Те самые Боги, от которых спасаешься ты!
– И ты будешь рыдать…
– Тогда…
Платформа со знаком Силя возносилась в окружающей тьме, прямо к сверкающему золотом просвету. Прикованный к прочному остову, старый колдун вскричал со всей безумной непокорностью, взревел с не принадлежащей ему силой:
– И когда все это будет сделано…
– Ты расскажешь мне…
– Где твой проклятый наставник…
– Сокрыл…
– Копье Ца…
А потом пришел ослепительный свет, мерцающий и холодный.
Кашель… словно он вдруг поперхнулся студеным воздухом.
Ночь обрушилась сразу, как только они спустились с противоположной стороны ледника, и пришлось разбить лагерь чуть пониже померзлых высот. Они устроились на безжизненном карнизе, на камнях которого, на южной стороне, солнце накололо узоры лишайника. А потом уснули, прижавшись друг к другу – в надежде выжить,
