уже в десяти милях отсюда… в пяти… в двух!
– В приграничной полосе возле Джамму изнасиловано и убито пять тысяч женщин!
– Уничтожено двадцать тысяч индийцев хинду и сикхов! В Музаффарабаде солдаты гарнизона из мусульман подняли мятеж и поубивали своих братьев по оружию – хинду вместе с их командирами! Бригадный генерал Раджендра Сингх в течение трех суток, имея в подчинении всего сто пятьдесят человек, геройски защищал дорогу на Сринагар!
– Да, но он уже мертв, они разорвали его на куски. Подхватим же его боевой клич: «Хамлавар, хабардар, хам кашмири хайн таяри!» – Берегитесь, захватчики, мы, кашмирцы, готовы дать отпор!
И снова разноголосица:
– Шейх Абдулла освобожден!
– Махараджа высказался в пользу Индии! Индия посылает нам в помощь свои войска!
– Только успеют ли они?
– После приема в честь праздника Дассера махараджа сбежал в Джамму!
– В Бомбей!
– В Гоа! В Лондон! В Нью-Йорк!
– Если уж он сбежал, то что остается делать нам? Бежим! Спасайся, кто может! Быстрее, быстрее же!
Паника захлестнула Шалимар. Абдулла кинулся к жене и детям в устроенную стараниями Фирдоус тесную палатку для родов. Мрачная Фирдоус сидела на земле с новорожденным сыном на коленях, а рядом, возле тела Пампуш, стояли, склонив головы, пандит Пьярелал Каул и Ходжа Абдул-Хаким. Наставник вполголоса поминал богиню Дургу. Некоторое время Абдулла не мог произнести ни слова. Его мучил стыд за собственную некомпетентность; он не знал ничего, или почти ничего, по поводу подстерегавшей их беды. Он – глава деревни, сарпанч – обязан был знать. Как он смеет считаться защитником людей, если не умеет предвидеть опасность? Значит, его напрасно избрали старостой. Он ничем не лучше Ямбарзала. Мелочное соперничество и профессиональное тщеславие застили глаза им обоим, и это привело к тому, что они не смогли уберечь своих людей от надвигающейся беды и вовремя увести их отсюда куда-нибудь в безопасное место. По его щекам потекли слезы стыда. Резкий голос Фирдоус вернул его к действительности.
– За что ты благодаришь свою Дургу? – со злостью выкрикнула она, обращаясь к Пьярелалу. – Ты славил ее девять дней, а на десятый она отняла у тебя жену.
Пандита ее слова нисколько не возмутили.
– Когда молишь Всевышнего даровать желанное, – кротко ответил он, – то надлежит со смирением принять и отрицательные последствия его исполнения. Мне выпало счастье иметь жену, которая любила меня и которую я любил всей душой. Оборотная сторона любви – это боль от утраты ее. Сегодня я так страдаю, потому что до этого дня я знал любовь, и за одно это стоит быть благодарным богине, судьбе или счастливому расположению звезд, называй как хочешь.
– Может, мы и вправду разные, – тихонько, будто про себя, сказала Фирдоус, отворачиваясь от него.
Ходжа Абдул-Хаким вдруг заторопился.
– Пожалуй, я не останусь в Кашмире, –
