. Артём попытался встать, преодолевая жуткую слабость и накативший приступ тошноты. Постепенно мир вокруг замедлял вращение, обретал краски и наполнялся запахами и отчётливыми звуками. Через несколько минут все чувства Артёма пришли к взаимному согласию и, перестав наконец-то ощущать себя ребёнком на карусели, он смог осмотреться.
Он лежал на железной пружинной кровати в довольно большом, чем-то напоминавшем казарму, помещении явно советского происхождения. Сумеречный свет проникал через линию узких, забранных решётками окон под самым потолком. Грубо окрашенные в неопределённый грязный цвет стены и неопрятно белёный потолок. Богатство интерьера определялось тремя десятками таких же кроватей, поставленных в три ряда, и парой светильников без плафонов, сиротливо торчащих над двумя бронированными дверями в противоположных концах комнаты. Все это обильно украшено вековой паутиной и нецензурной прозой вперемешку с ещё более пошлыми рисунками, нацарапанными на стенах.
Резкий запах пота и прочих результатов жизнедеятельности человека напомнил о соседях. Две дюжины мужиков бомжеватого вида в хаотическом порядке расположились в комнате и явно изнывали от скуки и безделья.
– Нехорошо, – пробормотал Артём под нос.
Он как профессиональный военный понимал, чем может закончиться вынужденное безделье трёх десятков мужиков, запертых в клетке.
Вообще-то, Артём Сергеевич Тропов, 80-ого года рождения, бывший капитан воздушно-десантных войск, а ныне заключённый №… по статье №… за убийство вышестоящего начальника, не слишком удивился, обнаружив себя в такой обстановке. Так и должно быть. Смущал лишь новый способ доставки заключённого к месту не столь отдалённому. Последнее, что запомнил Артём, это лекарственный запах аэрозольной струи, попавшей ему в лицо, сразу после военного трибунала.
Артём внимательно осмотрел помещение, отмечая каждую мелочь и особое внимание уделив контингенту камеры. Все мужики как один имели следы нездорового образа жизни на небритых и помятых лицах. Некоторые из лиц были несколько пообтрёпанней остальных, а текстура и цвет украшений красноречиво сообщали об их недавнем приобретении.
Причину битых физиономий и как следствие порядка в камере Артём обнаружил секундой позже. Мужик, сидевший у противоположной стены, и сквозь хитроватый прищур карих глаз наблюдавший за действиями Артёма, сидел, словно удав среди бандерлогов. Смуглый брюнет лет тридцати пяти-сорока с ранними залысинами, худощавого телосложения, в серо-синем спортивном костюме, на первый взгляд обычного обывателя не выглядел опасным. Тем не менее, явно взвинченные отсутствием водки бомжи старательно обходили взглядами угол незнакомца. Но Артём не был простым обывателем и в этом товарище сразу почувствовал сжатую, словно пружина, силу. Силу бойца.
Скрестив взгляды с незнакомцем, Артём не отвёл глаза, посчитав, что такой человек должен уважать лишь силу противника. Как и он сам. Мужик, которого Тропов про себя окрестил Удавом, долго бодаться взглядами не стал. Бодро соскочив с нар, он прямо направился к койке Артёма, распугав при этом большую половину сокамерников. Артём оценил скорость, с которой мужики уходили с траектории движения Удава, как и пружинистую, почти крадущуюся походку. Для такого мастера рукопашки, как Артём, покалечить бомжей не составляло особого труда, а определённая теснота помещения лишь помогала бы профессиональному бойцу, мешая дилетантам задавить его массой. Но ужас сокамерников и нулевое количество инвалидов говорили о необычайном качестве исполнения воспитательных работ, проведённых Удавом.
– Здоров, солдатик. – Удав нарочито неуклюже плюхнулся рядом с Артёмом.
– И тебе поздорову, добрый молодец. – Артём решил принять условия игры, навязанной незнакомцем.
Добрый молодец в ответ заржал так, что все присутствующие инстинктивно втянули головы в плечи до такой степени, что послышался синхронный хруст почти трёх десятков шей.
– А ты юморист! – отсмеявшись, хлопнул по плечу Артёма Удав. – За какие такие дела такого комедианта загребли?
– Да так, по мелочам провинился – кое-кому шею свернул.
– Бывает, – согласился Удав, окинув комнату тяжёлым взглядом, от которого эпидермис сокамерников приобретал неестественно бледный оттенок. – Николай, – неожиданно протянул руку Удав, – Николай Назарук, майор МВД.
– Тропов Артём, капитан ВДВ, – представился он, крепко пожав протянутую ладонь.
– Ха, я так и знал, что ты наш, только думал, звание твоё повыше, – вполне удовлетворённо сказал Николай.
– Приходилось и другие звезды носить, но не срослось, – пожал плечами Артём.
– Ясненько, а сам откуда будешь?
– Томск.
– Да ты что! – воскликнул Удав, громко хлопнув себя по бёдрам – Земеля. А я из Затона.
– Слушай, Коля, а
