круглые колючие шары, путешествующие по равнине, резко переходящей в высокие горы, с шапками белоснежных облаков на самом верху. Вокруг ни одного кудука (колодца – прим. ред.) и горе тому путнику, не взявшему запасной бурдюк с живительной влагой. Испепеляющий огонь летнего месяца июля уничтожит любого, посмевшего встретиться с ним в дальней дороге.
Но что это! Мы видим одного такого храбреца, не спеша трусящего на бодро машущем коротким хвостиком каши (ослик – прим. ред.). Каши свеж и весел, впрочем, как и его хозяин. Они двигаются со стороны Анафси и похоже твердо знают, где закончится их нелегкий путь. Вот они подъезжают поближе, и мы видим знакомую цветастую чалму на голове у путника, а также запыленный халат, бывший когда-то ярко-синей довольно приличной верхней одеждой. Стоптанные туфли задниками утопают в еще прохладной серой дорожной пыли, но это нисколько не заботит нашего героя – он распевает веселую утреннюю песенку, не желая мириться с одолевшей его, дерущей горло жаждой:
В Дадгабе я причислен был
К семи умнейшим мужам!
И философию учил
Чтоб с ураганом сдюжить!
Вы еще не догадались, кто это?! Посмотрите повнимательнее. Насмешливый взгляд, в левой лапке четки из вишневых косточек, и конечно же куча острых иголок, дерзко смотрящих во все стороны. Ну, конечно! Это же уважаемый Кирпи-Апенди! Странствующий философ и защитник всех слабых и убогих. В каком бы городе или деревне он не появился, народ сразу же собирается вокруг и с удовольствием слушает мудреные речи о небе, звездах, о дальних странах и континентах, где успел побывать этот ученый муж. Правда иногда стража, по приказу главы города, прогоняет неунывающего путешественника, но он всегда находит способ обвести вокруг пальца тяжелых на подъем опричников великого Илбирс-хана (снежный барс – прим. ред.) и покидает очередной гостеприимный и хлебосольный городишко только когда сам считает нужным.
Вот и сейчас, увидев на горизонте высокие голубые купола великолепнейших минаретов, Кирпи обнадеживает своего верного каши:
– Ну, что, Зумин, похоже мы пришли. Ты представляешь, как будет рад нам правитель этого славного города. Правда, я пока не знаю его названия, но народ подскажет нам, странствующим просветителям, куда мы попали. А пока, еще немного терпения, мой четвероногий друг. Скоро ты будешь вкушать чудесную живительную влагу, именуемую в простонародье водой, и твои уши будет трепать встречный ветерок.
Киши словно читал его мысли, ибо, встряхнув своей когда-то шелковистой, а теперь запыленной холкой, он бодро потрусил навстречу всем обещанным его хозяином благам. Башни минаретов казались совсем рядом, но прошло еще несколько часов прежде чем уставшие путники подошли к решетке, перекрывающей главный вход. Перед входом стояла небольшая очередь из купцов, просителей и другого честного люда, ожидающая, когда сборщик податей одарит каждого своим вниманием:
– Что у вас? Торговля? Это три зуира (крупная монета – прим. ред.) таможенного сбора с каждого! Ничего, ничего! Не обеднеете! Вон какие баулы везете! Давай, проходи! Следующий! У тебя что?
– О, великий Кашкулак! (барсук – прим. ред.) Всем известна широта твоей барсучьей души и справедливость при сборе придворных податей! Позволь мне представить Тебе самого Зумина, умеющего предсказывать будущее, а также складывать в уме небывалые числа! Сам эмир хочет посмотреть на него, поэтому я привел Зумина издалека, оттуда где небо падает тебе под ноги, а земля горит адским пламенем!
– Что ты несешь, несчастный кирпи (ежик – прим. ред.)! Как может обычный каши считать цифры! Даже я это делаю с трудом!
– А вот, смотри! – Кирпи-Апенди поворачивается к своему другу и незаметно берет его за уздцы. – Скажи мне, уважаемый Зумин, сколько будет если прибавить два зуира к еще двум? – Кирпи дергает за повод и надрессированный каши важно кивает четыре раза.
– А что, если вычесть девять зиринов (мелкая монета – прим. ред.) из десяти. Дай, пожалуйста, ответ? – Каши кивает головой один раз и Кирпи-Апенди, под изумленным взглядом сборщика податей Кашкулака, садится на Зумина, и они не спеша трогаются, проезжая ворота. Слыша, как позади раздаются проклятья, Кирпи-Апенди пришпоривает друга, и они мигом скрываются в одной из улочек, опутывающих славный город Нектаб – так написано на высокой крепостной стене.
Ища глазами главную площадь города, наш усталый путник, нащупав в кармане всего десять зиринов, грустнеет, но потом, словно вспомнив что-то, улыбается и они с каши бредут дальше, пока не останавливаются возле арыка (канава – прим. ред.). Пока ушастый друг утоляет жажду, Кирпи-Апенди ищет глазами ближайшую ашкану (закусочная – прим. ред.). Он уже давно чувствует голод, но прежде всего, ему нужно напиться. Арык для этого дела не подходит, и подождав каши, он садится верхом и через несколько минут они выезжают на площадь города. Здесь ведется торговля кабатом – растением, которое жуют все кедеи (бедняк – прим. ред.), чтобы притупить чувство голода; в ашканах подается изумительный
