тону, хотя в кабине звук был существенно слабее нежели в вагонах. Он знал это совершенно точно, потому что после дежурства добирался домой по этой же ветке, только в обратную сторону.
Антон опустил ручку контроллера, предельно сбрасывая скорость на опасном участке и бросил взгляд на громкоговоритель экстренного вызова.
Чаще всего, именно в этот момент, на отметке интервала «3:48», раздавался сигнал – кто-то из пассажиров не выдерживал и нажимал красную кнопку. Взволнованный или даже близкий к панике голос, сбиваясь и перекрикивая визг колес сообщал: «Человек задыхается!» или «Мужчина потерял сознание!».
По внутренней связи Антон докладывал о происшествии диспетчеру. Обычно к тому времени, когда поезд въезжал на «Черкизовскую», там уже дежурили полицейские, а если повезет (пассажиру, конечно), то и медики.
Состав двигался на самой минимальной скорости, словно пытаясь продраться к выходу, к свету, но нечто, обладающее чудовищной силой, удерживало его на месте. Колеса захлебывались от напряжения, рельсы гудели и тишина, повисшая в вагонах, только усиливала нервозность.
Антон всматривался в лобовое стекло – колея резко забирала влево, закрывая привычную видимость. В такие моменты он чувствовал себя особенно неуютно. С утра его не покидало ощущение, что день пошел не так как нужно. Сначала он споткнулся на выходе из подъезда и почти упал, но в последний момент успел подставить руки, разодрав тыльную поверхность правой кисти. Затем прождав минут двадцать маршрутку, он понял, что опаздывает, но и такси, которое так легко поймать в любой момент времени, просто подняв руку, куда-то вдруг все запропастились. Выручил знакомый, увидевший его на остановке.
Принимая состав, Антон обратил внимание, что дверь в последнем вагоне заклинило. Плохой знак. Пока техники устраняли неисправность, он успел выпить и обжечься чашкой кофе.
– Шестьдесят шестой, вы меня слышите? Почему не отвечаете?
Рука автоматически перевела контроллер в положение полного торможения. Скрежет тормозов наполнил вагоны. В вагоне, примыкающем к кабине машиниста, кто-то вскрикнул.
Антон встрепенулся. На задворках сознания всплыла мысль: «Как давно меня вызывают?» – но тут же пропала, потому что все его внимание было устремлено вперед.
– Шестьдесят шестой! У вас все нормально? Почему остановились?! – голос диспетчера стал требовательным, стальным, хотя в нем явно пробивались тревожные нотки.
«Почему остановились?!» – подумал Антон.
Он медленно поднялся из своего удобного сиденья. Правая рука по привычке лежала на контроллере, только в этот раз она с силой давила рукоять вниз – даже хруст ломаемой приборной панели не заставил его отвести взгляда.
Там, между рельс, в мощном свете фар стоял мужчина. Он был весь в крови – лицо, волосы, шея, грудь, одежда – буквально каждый сантиметр был пропитан ярко-красной кровью. Но не это парализовало Антона, все-таки он видел как выглядят травмы людей, попавших под поезд. Машинисты обязаны проходить инструктаж по оказания первой медицинской помощи в случае падения человека на рельсы, включая отработку в максимально приближенных к реальности условиях. Но тут был другой случай. Настолько другой, что Антон не мог даже моргнуть. Парализованный ужасом, он стоял и смотрел прямо перед собой.
Окровавленный мужчина сделал шаг по направлению к составу. Ноги его подкосились, но все же он устоял. Антон подумал, что если сейчас он упадет и коснется контактного провода, то случится что-то ужасное. Он даже почувствовал запах паленого мяса в своей кабине.
Скорее всего, мужчина хотел поднять руки, чтобы защитить глаза от яркого света фар или помахать, подать сигнал машинисту, – по крайней мере, он рефлекторно дернулся, но не смог этого сделать, потому что на руках у него была маленькая девочка.
Маленькая девочка, которая выглядела как кукла. Тоже вся в крови.
1
Москва. 2010 год. За один год до описываемых событий
Лаборатория экспериментальной эмбриологии при медицинском центре «Радуга» блистала чистотой и достатком. Основанная во времена СССР, когда гонка за научными результатами была делом принципа, она пережила и взлеты и падения и налеты бандитов 90-х. Кризис 1998 года удалось пройти относительно благополучно – не в последнюю очередь за счет репутации и качества предоставляемых услуг.
За здоровых наследников хорошо платили во все времена. Нынешний, двадцатый, и вслед за ним, двадцать первый век – не стали исключением. Несмотря на общее улучшение благосостояния населения, повышение уровня здравоохранения и продолжительности жизни, возникла проблема репродукции. Пятая часть россиян репродуктивного возраста не могут забеременеть, как ни стараются – и это научные данные, в которых, разумеется, учитываются далеко не все.
В клинике
