по-детски. У Веры Николаевны, по-моему, было меньше бумажек до твоего приезда, – издалека начал он. – Я, собственно говоря, зачем пришел… Завтра выходной и тебе бы не помешало провести его на свежем воздухе. Да и мне немного развеяться. Поэтому предлагаю завтра нам с тобой выбраться в город; познакомлю тебя с местными достопримечательностями, накормлю мороженым и может быть даже разрешу затащить себя в музей, – отрапортовал он, памятуя о том, как она любила историю и искусство.
От неожиданности Аня открыла рот: – Это так мило с вашей стороны и так заманчиво, но как же мы… Словом я хотела сказать, Николай Павлович, я бы не хотела компрометировать вас, афишируя нашу давнюю дружбу, – честно призналась она.
– Нюта, милая, я в этой части восемь лет, меня знают как облупленного. Поверь мне, здесь все знают о тебе больше, чем ты сам…. И никогда за тридцать лет совместной жизни я не давал ни единого повода людям для пересудов, а Татьяне для ревности. Но я благодарен тебе за то, что ты так печешься о моей престарелой репутации. Поэтому мороженое отменяется. Ты права, это пожалуй слишком откровенно! – закончил он, предвкушая ее протест. – Сама виновата! – с улыбкой добавил он.
– Так и быть! Мороженое за мной, а с вас все остальное по списку, включая музей. Сами виноваты! – с вызовом сказала она.
Они расхохотались и пожали друг другу руки, как делали это всегда, когда спорили. А спорили они часто. Причем, как правило, в спорах всегда выигрывала Аня, а он сдавался и с удовольствием покупал ей подарок за выигрыш.
По настоянию Ани встретились они на следующее утро все-таки за пределами части. Гуляя по городу и болтая обо всем на свете, она не переставала восхищаться этим человеком. В его жизни было столько войн, сражений, боев, но при этом он смог сохранить в душе любовь к людям и веру в лучшее в них. Даже после смерти любимой жены, его Танюши, он не озлобился, не потерял интерес к жизни и даже не «сдал» физически. Она украдкой взглянула на него. Высокий, поджарый, по-прежнему стройный, с выбеленными сединой волосами, он был образцовым офицером и примером храбрости и мужества для всех молодых солдат. Аня вспомнила, как папа часто удивлялся, когда Быстров отказывался от блестящих предложений спокойной службы в кабинетах, предпочитая оставаться «на острие». Да, видимо он последний в своем роде. Таких солдат больше нет. Ее подруга Таня была права, говоря: «Повыродились нынче офицеры!»
Время для них двоих летело незаметно!
– Ого! Да ведь обедать пора! – воскликнул Николай Павлович, глядя на часы. – Пойдем-ка перекусим. Точнее я перекушу, а ты плотно пообедаешь. И не спорить! – пресек он любые попытки сопротивления. Хотя Аня и не планировала сопротивляться. За это время она нагуляла приличный аппетит и была совсем не прочь познакомиться с местной кухней.
Они зашли в небольшой ресторанчик. Глядя, как Аня с удовольствием разделывается с отбивной, Николая Павловича захлестнули воспоминания: – А помнишь, как в детстве, ты маленькая лепила куличики-кексы, украшенные ромашками, и угощала меня?
