т взмахов крыльев другой, а та, другая, тут же отдалялась. Когда у человека порой возникают три похожие мысли, они тоже движутся подобным образом?
Удалявшееся в море черное грузовое суденышко, имевшее на трубе знак в виде волны, благодаря громоздившимся на палубе надстройкам, казалось сзади величественным и высоким.
В два часа пополудни солнце окуталось легкими облаками. Теперь оно напоминало сверкающий белый кокон.
Закруглявшаяся линия горизонта смотрелась иссиня-черным железным обручем, плотно насаженным на морской пейзаж.
В какой-то точке открытого моря на секунду взметнулось и тут же пропало белое крыло волны. Может быть, в это был заложен какой-то смысл? Возвышенный каприз или очень важный знак. А возможно, ни то ни другое.
Подступал прилив, волны стали выше, суша подверглась их искусному натиску. Облака закрыли солнце, и море приобрело цвет темной зелени. По его поверхности с востока на запад протянулась белая полоса. Она имела форму гигантского полураскрытого веера. В верхней части веера поверхность воды выглядела неровной, а в той части, что составляла стержень этого огромного опахала, была черной, как каркас настоящего веера, и эта чернота смешивалась с глубокой зеленью морской глади.
Вновь засияло солнце. Море безропотно приютило яркий свет и по воле юго-западного ветра погнало на северо-восток бесчисленные, напоминавшие спины морских львов волны. Но своим перемещением эта неиссякаемая масса воды не способна поглотить сушу, ее прилив строго контролируется силой далекой луны.
Слоистые облака затянули половину неба. Они разрывали на белые полосы сияние солнца.
Появились две рыбачьи лодки, в открытом море двигалось грузовое судно. Ветер был довольно сильным. О своем приближении шумом двигателя заявило еще одно суденышко с рыбаками, подходившее с запада. Маленькое и жалкое, в движении оно выглядело чуть ли не благородно: будто ползло на коленях, волоча полы парадной одежды, скрывавшей его колеса-ноги.
Три часа пополудни. Слоистых облаков стало меньше, похожее на хвост горлицы белое облако, расползавшееся в южной части неба, бросало на море густую тень.
Море… явление без собственного имени, его можно назвать только морем, будь оно Средиземным, Японским или бывшим сейчас перед глазами заливом Суруга – все это безымянная, полная, абсолютная анархия, нечто обобщенное с великим трудом и не признающее имен.
Тучи затягивают солнце, и море неожиданно меняет настроение: становится задумчивым, наполняется мелкими зеленовато-коричневыми формами с торчащими в разные стороны углами. Его покрывают колючие волны, словно стебель розы усеянные шипами. В этих шипах нет пугающей остроты, колючее море кажется гладким.
Три часа десять минут. Теперь кораблей нигде нет.
Странное дело. Огромное пространство становится заброшенным.
В нем даже крылья чайки кажутся черными.
И тут в открытом море возникает призрачный корабль. Вскоре он пропадает на западе.
Полуостров Идзу исчез за легким туманом. Совсем недолго он был видением Идзу. А потом исчез.
Исчез без следа. Пусть он отмечен на карте, но тут его больше нет. И полуостров, и корабль – их существование в равной степени «бессмыслица».
Появляется, а потом исчезает. Чем, собственно, полуостров отличается от корабля?
Видимое существует, и море, пока его не окутал плотный туман, всегда перед тобой. Оно постоянно копит силы для существования.
Один-единственный корабль меняет весь пейзаж.
Появление корабля! Оно перестраивает все. Система бытия дает трещину, она втягивает корабль в глубины моря. В этот момент происходит замена. Мир, существовавший за миг до появления корабля, отброшен. Корабль и явился ради того, чтобы мир, который держится на его отсутствии, прекратил свое существование.
Море бесконечно, ежесекундно меняет оттенки. Плывут облака. И появляется корабль… Что каждый раз происходит? В чем состоит рождение нового?
Мгновение за мгновением… и в каждое, возможно, случается то, что превосходит бедствия, приносимые извержением Кракатау[2], а человек этого не замечает. Мы привыкли к причудам бытия. Существование мира не стоит воспринимать всерьез.
Возникновение формы есть знак беспрерывной реконструкции, реорганизации. Это сигнал колокола, который доносится издалека. Появление корабля означает, что колокол возвестил о его существовании. Раздался звон и наполнил все вокруг. Над морем что-то непрерывно вершится. Все время, не смолкая, звонит колокол бытия.
Существование.
Это может быть не корабль, а, допустим, плод лимона, который еще неизвестно когда появится. Достаточно,
