он.
– Нисколько, наоборот я приятно удивлен, – улыбнулся Виталиус. При нынешней безудержной демократии творческая интеллигенция настолько массово поглупела, что только и может соревноваться в пошлости и безвкусице. Признаться, я даже заскучал от всей этой предсказуемости.…А касательно возраста и прочей мишуры в виде жизненных благ, вспомните хотя бы Гогена. Будучи успешным биржевым маклером, внезапно забросил и семью, и карьеру, чтобы целиком посвятить себя живописи. У вас перед ним явное преимущество – не придется постигать азов. А в остальном: знаете ли, история имеет свойство повторяться…
– Если не ошибаюсь, повторяясь, она, как правило, обращается в фарс, – хмыкнул Димыч. – Это пожалуй, единственное, что мне удалось твердо запомнить из диалектического материализма. Судя по моей дочке и зятю, рукотворным творчеством теперь уже никого не удивишь.
– Позволю себе возразить словами другого классика – Федора Тютчева, парировал мэтр:
– «Нам не дано предугадать, чем наше слово отзовется»…
– «И что безумием зовется, и как дается благодать», – вздохнул Димыч. – Только можно и не дождаться. Нация с такой скоростью деградирует, что, глядишь, скоро, как таковая, перестанет существовать…
– Смута в умах на Руси вещь привычная, остается лишь надеяться, что все в очередной раз образуется само собой.…Кстати, во времена Тютчева не одни картины и мебель, но и обувь с одеждой изготавливались вручную. Дама могла одеть и снять корсет и кринолины лишь с помощью горничной, что доставляло массу хлопот на определенного рода свиданиях. Может поэтому большинство теперь охотно носит фабричные продукты и не поминает с тоской давние времена, – мэтр успокаивающе потрепал Димыча по плечу. – Смею еще раз напомнить: задача творца не в том, чтобы сиюминутными поделками развлекать отдельных скучающих индивидуумов. Его видение мира должно задевать потаенные струнки в душе обыкновенного человека, помогая глубже заглянуть в себя и все такое прочее,…ну ни мне вас учить, – Виталиус развернулся к выходу, давая понять, что дискуссию пора заканчивать. – Кстати, голубчик, не хотел сразу огорчать: выставка откладывается до весны.
– Это даже к лучшему, – весь во власти грядущих перемен, рассеянно заметил Димыч. – За это время попытаюсь хоть как-то учесть ваши советы. Выбирайте пейзаж, а столик я пришлю завтра…
Закрыв за маститым гостем дверь, он вдруг почувствовал, что просто валится с ног от усталости и решил никуда не спешить. Нахлынувшую поначалу эйфорию постепенно сменяли сомнение и досада.
– «Нужно было не обнадеживать человека, проникнувшегося к нему доверием, а честно признаться: портреты, не говоря уже об обнаженной натуре, он уже с десяток лет писать не пробовал. А без регулярных тренировок рука быстро забывает приемы… Правда, с толковой натурой опыт быстро восстанавливается. Но где ее взять вот так, с ходу? Связи подрастерял, а о незнакомой натурщице не может быть и речи, неприятностей в виде сплетен и прочего
