дружить с ним. Дружить вопреки всему, быть хорошим младшим братом, будущее которого зависит от решений старшего брата. Однажды они подслушали разговор отцов, которые рассуждали по поводу того, что если бы у одного из них была дочь, то они могли бы стать одной семьей. Стасу тогда было двенадцать, и он назвал десятилетнего Гавриила своей невестой. А потом посмеялся: он не женился бы на архангеле, потому что это считалось бы богохульством. Семья Костовых часто приходила в гости, и Йенс наведывались к ним не реже. Пока родители обсуждали свои взрослые дела, Стас рассказывал о том, как скучно Гавриилу будет в школе через два года, потому что он старше, он уже познал это. Они были весьма дружны, скорее всего потому что у них не оставалось выбора. А потом Стас стал реже приходить с родителями.
В шестнадцать Стас впервые залетел в реабилитационный центр для наркоманов. Со временем он поведал Гавриилу, что он мелочь, а у него есть друзья-ровесники и даже старше, и с ними намного интереснее проводить время, потому что у них есть много веселых штуковин, включая наркотики и секс. А Гавриил еще маленький для всего взрослого, с ним даже выпить нельзя. Для подростка этих слов было достаточно, чтобы затаить вселенскую обиду.
Получив паспорт с измененным именем, а затем и школьный аттестат Габриэль очень сильно постарался на вступительных экзаменах в Антверпене и, в конце концов, был очень рад свалить из родительского гнезда, где существовала вероятность встречи со Стасом, на целых пять лет. Пять лет, которые научили его не доверять даже тем, кому обязан. Пять лет, которые заставили его повзрослеть на все десять. Пять лет, за которые он понял, что не видать его родителям внуков. Пять лет, за которые он полностью осознал свою ситуацию и задумался о планах на будущее. Три года, за которые он узнал людей, готовых разбрасываться деньгами лишь за то, что он существует.
По возвращению домой первой новостью для него стала волчанка у мамы – ее диагностировали, как только Габриэль уехал учиться. А на первом же ужине с Костовыми Габриэль понял, что еще кое-что изменилось, например, отсутствие отца за столом. Однако для него не стал шоком развод родителей, которому оказалось уже два года, потому что мама не выдержала страсти отца к азартным играм. Так как компания перешла ей по наследству от родителей, она ничего не потеряла, за исключением лишних расходов. Габриэль тоже несильно ощущал потерю, так как отец особо никогда не уделял ему внимание. Ему никто никогда особо не уделял внимание, кроме Стаса, но так было только в детстве. Габриэль стал заниматься мелкой бумажной работой, чтобы втянуться в семейное дело. Костовы все еще иногда приходили на званый ужин, а когда звали к себе, то Габриэль каждый раз встречался со скучающей физиономией Стаса.
Ближе к Новому Году мама поведала Габриэлю о предстоящих похоронах – умерла мама Стаса, а первого января сам Стас был госпитализирован из-за передозировки. Неведомыми путями ему удалось выкарабкаться, но после этого он стал еще более ненормальным, чем был раньше. На званных вечерах, куда их приглашали, Стас вел себя как вечно пьяный папенькин мажор, собственно, таким он и являлся.
В очередной такой вечер в закрытом ресторане Габриэль нашел его, разделяющего дорожки на столешнице в уборной, и тут же сдул белую пыль.
– С тебя хватит, – сказал он, пригвоздив не успевшего возмутиться Костова к стене.
– Тебе не понять боли, что я испытываю! – давясь воздухом, едва выговорил Стас и толкнул Габриэля от себя, но тот почти не сдвинулся с места. В этот момент Габриэль заметил, насколько Стас был худым и бессильным против него. В детстве он был довольно плотным пацаном, к шестнадцати его щеки ушли полностью – нельзя было сказать наверняка, был ли это результат усилий над собой или эффект от наркотиков, – а сейчас он скорее смахивал на скелет. Может, два скелета, но не больше.
– А в шестнадцать у тебя что болело? – гаркнул ему в лицо Габриэль и встряхнул за плечи, слегка стукнув Стаса головой о стену, от чего тот поморщился и болезненно простонал.
– Ты не понимаешь, – Стас вцепился в его руку двумя своими, но хватка его была почти неощутима.
– Ну так расскажи, чего я не понимаю, – прокричал Габриэль ему в лицо.
– Ничего не понимаешь, – совсем поникшим голосом отозвался Стас и отвернул лицо.
– Говори, – прошипел Габриэль и, развернув Стаса лицом к себе, прижался лбом к его лбу.
– Не хочу жениться, – быстро выпалил тот.
– Не рано ты об этом думаешь? – Габриэль отстранился от лица Стаса и поправил его пиджак.
– Я гей, – тише добавил Стас.
– Прекрасно, – хмыкнул Габриэль.
– Что здесь прекрасного? – почти что пропищал Стас.
– У нас есть хоть что-то общее, – Габриэль отпустил Стаса и сделал шаг назад. – И кому ты хочешь понравиться в таком виде? На бомжа недоношенного смахиваешь, зарос как волчара и страдаешь херней.
– Ты
