xmlns:fb="http://www.gribuser.ru/xml/fictionbook/2.0" xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n_41" type="note">[41], а завтра – Имоджена[42]. Я видел, как она целует возлюбленного в горькие от яда уста, а затем умирает под мрачными сводами итальянского склепа[43]. Я следовал за ней взглядом, когда она бродила по Арденнскому лесу в образе миловидного юноши в камзоле, чулках и изысканном головном уборе[44]. Я с волнением смотрел, как она, обезумевшая, является к королю, на котором лежит печать тяжкой вины, и дает ему руту, чтобы он всегда носил ее с собой, и разные травы, чтобы он вкусил их горечь[45]. А вот она в образе воплощенной невинности[46], и черные руки ревности душат ее, сжимая тонкую, как тростник, шею. Я видел ее в какие угодно века и в каких угодно костюмах. Обычные женщины никогда не волнуют нашего воображения. Они всегда остаются в пределах своего времени. Им не дано преображаться словно по волшебству. Нам так же хорошо известны их мысли, как и шляпки, которые они носят. Нам нетрудно читать в их душе. В них нет никакой тайны. Утром они ездят верхом в Гайд-Парке, а днем болтают за чаем в обществе себе подобных. У них одинаковые улыбки и одни и те же манеры. Они для нас – открытая книга. Но актрисы! Актрисы ни на кого не похожи. Скажите, Гарри, почему вы мне ни разу не говорили, что любить стоит только актрис?
– Именно потому, что я любил столь многих из них.
– Вы, должно быть, имеете в виду этих ужасных женщин с крашеными волосами и размалеванными лицами.
– Не говорите столь пренебрежительно о крашеных волосах и размалеванных лицах, Дориан! Порою в них скрыто удивительное очарование.
– Право, лучше бы я вам не рассказывал о Сибилле Вейн!
– Вы просто не могли поступить иначе. Вам суждено всю жизнь рассказывать мне обо всем, что с вами будет происходить.
– Да, Гарри, пожалуй, вы правы. Я ничего не могу от вас скрыть. Вы оказываете на меня какое-то непостижимое влияние. Даже если бы я совершил преступление, я все равно пришел бы к вам и признался. И вы смогли бы меня понять.
– Люди, подобные вам, – этакие капризные, лучезарные дети жизни – не совершают преступлений. Но все равно, Дориан, я вам признателен за комплимент. А теперь скажите-ка мне – прошу вас, протяните мне спички… спасибо, – так вот, скажите мне, как далеко зашли ваши отношения с Сибиллой Вейн?
Дориан вскочил на ноги, щеки его пылали, глаза гневно сверкали.
– Гарри, не смейте так говорить о Сибилле Вейн! Она не такая, как все; она святая!
– Святое, а значит, неприкосновенное – это единственное, к чему стоит прикасаться, Дориан, – произнес лорд Генри с неожиданным оттенком грусти в голосе. – Ну что вы так сердитесь? Ведь все равно рано или поздно она будет вашей.
Имоджена – героиня пьесы Шекспира «Цимбелин».
То есть видел ее в роли Джульетты в «Ромео и Джульетте». Поцеловав принявшего яд Ромео, она закалывает себя.
То есть в роли Розалинды, переодевавшейся по ходу действия пьесы в юношу в комедии Шекспира «Как вам это понравится».
Имеется в виду Офелия в трагедии Шекспира «Гамлет, принц Датский». На самом деле, в пьесе Офелия дает руту и горькие травы не королю, а Лаэрту.
То есть в роли Дездемоны в трагедии Шекспира «отелло»
