выкручивается из руки Марго, готовясь выразить недовольство всей силой своих крохотных легких. Нам конец! Бандиты услышат. Они помят, что у нас котенок.
Атя втягивает носиком воздух, сжимает пасть, чтобы спустя миг разверзнуть челюсти в диком писке. Я готов свернуть шею глупому животному, и видит бог, это единственный выход. А Марина нежно целует рыжую мордашку. И это срабатывает! Котенок молчит! Я потрясен. Ласка, оказывается, не менее эффективна, чем грубая сила.
– Я не врубился. Что это было, Кабан? – пугливо спрашивает Моня.
– Блин, у меня ноги еле ходят, – жалуется «помятое ведро».
– По ходу калеки смылись.
– Им некуда деться, мы их найдем. Теперь сучата мои должники. Особенно колченогий. В следующий раз он пожалеет, что родился.
Джип уезжает. Можно перевести дух. Я задерживаю свою ладонь подмышкой у Марины, слушая, как утихомиривается ее сердце. Даже в самой плохой ситуации есть капля хорошего. Разве посмел бы я так смело обнимать девушку, если бы на нас не напали.
9
В грязное окошко, размером со сложенную газету, протискивается лунный свет. Луна в открытую, а я украдкой наблюдаю, как юбка Марины спадает с ее стройных ног, открывая взору обтягивающие трусики на круглой попке.
Ох, ни фига себе! В метре от меня раздевается самая красивая девушка. Луна видит подобное тысячи лет, а я впервые.
Мы так и остались на заброшенной стройке. Нашли строительную бытовку, убедились, что ею не пользуются, и решили переночевать в ней.
– Душно, – ворчит Марина, плюхаясь на нижнюю полку двухъярусной кровати, сбитой из досок. – Но дверь лучше не открывать.
Бытовка внутри напоминает купе поезда. Я сижу напротив, на симметричном топчане и вижу темную ямочку пупка на втянутом животе девушки. Между задранной футболкой и резинкой трусиков открывается обольстительный участок тела шириной с мою ладонь. Протяни руку и…
Ух! Действительно жарко. И ничего бы не изменилось, даже если бы сейчас за окном завывала вьюга.
– Как тебе это удалось, Паша? Как ты их положил? – Марина опирается щекой на здоровую руку. В ее глазах мерцают угольки любопытства.
Я ложусь на спину и смотрю на струганные доски над головой, пытаясь избавиться от провоцирующего видения гибкого девичьего тела.
– Сам не знаю.
– Но ведь ты и Дэна так же! А я не верила.
– Может они сами съехали в кювет?
– Ну да, скажешь! Чтобы два здоровых лба разом отрубились. Что ты сделал?
– Толком не помню. Хотел, чтобы они застыли. А потом голова сильно болела.
– Надо вспомнить. Это прикольно! – Марина вскакивает и дергает меня за рукав. – Давай тренироваться! Попробуй меня парализовать.
Я поворачиваю взгляд. О, боже! Если до этого доски не смогли завладеть моим вниманием, то сейчас даже яркая молния не отвлекла бы меня от выступающих бусинок сосков под девичьей футболкой.
– Ну,
