Но оно не кончалось. После завершающих слов последнего куплета начинался Федькин речитатив собственного сочинения про зайца и волка, про царевну-лягушку и про трудности, с которыми столкнулась его буйная головушка.
Мария Фёдоровна вежливо попросила Федьку завершить наконец свою жалобную песню. Но он не слышал просьбу учительницы и продолжал скулить. Все сели уже за свои парты, а Федька пропел, что он великий артист, и продолжал стоять, переходя с пения на речитатив, всё говорил, говорил, говорил…
Учительница не на шутку рассердилась, но её грозный вид ничуть не смущал новоявленного артиста. Тогда Мария Фёдоровна поступила явно непедагогично (в этом случае педагогика уже не действовала). Она оторвала кусок большого скотча, подошла к Федьке и ловко заклеила рот нашему самодеятельному певцу.
Казалось бы, всё – в классе наступит тишина, но не тут-то было. Федька продолжал мычать, и мычать он стал громче, чем пел.
Тогда Мария Фёдоровна вытащила из стола кожаный ремень. Вот, оказывается, на что Федька реагирует! У него в глазах появился испуг, и он замолчал.
– Ну вот, – сказала учительница, – и на старуху всё-таки есть проруха! Значит, наш Воронков понимает только ремень!
Вскоре прозвенел звонок на перемену.
– Все свободны, – сказала Мария Фёдоровна, – а наш «заслуженный артист» получит за сегодняшний урок двойку.
Мы все пошли в класс математики, а Федьку с тех пор стали называть вежливо: «Наш заслуженный артист».
«Неправильный мужик» Тимофей
Я иногда вспоминаю прошлое и рассматриваю фотографии нашего первого класса. Все такие аккуратненькие, тихие, полненькие и по росту не очень отличались. Прошло-то всего пять лет, но перемены налицо. Кто-то стал повыше рос том, кто-то раздался и в высоту, и в ширину. Но Тимофей превзошёл всех: он вымахал и ростом, и весом.
Всё бы ничего, но характер у него остался прежним. Как и в первом классе, он не мог сидеть спокойно. Только прозвучит звонок на перемену, сразу соскакивает и начинает носиться по классу, а потом – по коридору. Ладно если бы он носился и никого не трогал. Но это не так. Это не для него. Он обязательно должен к кому-то приставать, кого-то толкнуть. А когда Тимофей приставал к девчонкам, то в своё оправдание кричал: «Я ведь мужик!»
Правда, к Юльке и ко мне он боялся приставать. И хоть мы обе были самыми маленькими в классе, но Юлька была драчуньей: с ней мальчишки боялись связываться. А я ещё во втором классе Тимофея так огрела, что с тех пор он меня стал обходить стороной. К остальным он смело приставал, и те, глядя на его рост и вес, побаивались массивного наглеца и старались не преграждать ему дорогу.
Однажды он, как обычно, бегая на большой перемене, начал приставать то к Ольге, то к Катьке. Последнюю толкнул так, что от боли у неё выступили слёзы.
– Ты что делаешь, Тимофей?! – громко всхлипнула она. – Мне же больно!
Но он ответил ей своей привычной фразой: «Я же мужик».
Катя вышла из класса, а через
