style="font-size:15px;"> Стоявший у двери мужчина лет пятидесяти поражал своими размерами. Лунин впервые видел человека, смотреть на которого ему приходилось, высоко задрав голову. При этом телосложение гиганта вполне соответствовало его росту – широкие плечи, мощная выпирающая из-под телогрейки грудная клетка, неестественно огромные кисти рук с толстыми, покрытыми темными волосами пальцами.
– Ты кто, родной? – первым пришел в себя Вадим, на всякий случай коснувшись пальцами висящего под мышкой табельного «макарова».
– Люба. – Голос великана прокатился по комнате, со звоном отразившись от оконных стекол.
– Мама? – Брови оперативника скакнули вверх от изумления.
– Мама, – мощный рокот исходил почти из-под самого потолка. – Мама белье принес. Белье чистое. Мама сам стирал.
Огромная рука потянулась к Лунину и замерла в нескольких сантиметрах от его лица. На вытянутом указательном пальце покачивался большой желтый пакет, похожий на те, в которых Илья обычно приносил домой покупки из супермаркета.
– Бери, – добродушно послышалось сверху, и Илья осторожно стянул с волосатого пальца целлофановые ручки.
Заглядывать в пакет Лунин не стал, поскольку не в силах был отвести взгляд от огромной, пусть и не делающей ничего угрожающего, но тем не менее внушающей страх фигуры.
– Завтра похолодает, – неожиданно сообщил Илье великан. – Завтра дрова принесу.
Указательный палец, все еще застывший перед лицом Лунина, по плавной траектории двинулся в сторону и наконец указал на стоящую в углу гостиной небольшую обложенную кирпичом печь.
– Завтра топить будем! – торжественно провозгласил гигант, повернулся спиной к Лунину и, согнувшись в три погибели, вновь протиснулся в дверной проем, на этот раз покидая гостиную.
– Это сейчас что было? – первым, спустя примерно минуту, пришел в себя Зубарев.
– Мама, – Илья наконец заглянул в желтый пакет, – Мама Люба. Белье принес.
– Из области приехал следователь.
Плечи Анны, стоявшей спиной к кухонному столу, испуганно вздрогнули. Кое-как совладав с собой, она разлила чай по кружкам.
– Тебе с сахаром? – машинально спросила она.
– Ты же знаешь, что нет.
Действительно, она знала. Как она могла не знать привычки любимого мужчины? Но сейчас ей казалось, что все знания, все мысли вылетели из головы, уступив место только одному чувству, переполняющему сознание, – чувству страха.
– Мы должны сказать, – с глухим стуком обе наполненные горячим чаем кружки опустились на стол, – сказать правду.
– И что потом? – Отрезав еще один кусок хлеба, он положил нож на разделочную доску и уставился на нее так, словно увидел что-то неприятное. – Ты представляешь, что будет потом?
– Не знаю, – слова с трудом вырывались из грудной клетки, буквально продираясь через пересохшее
