мает очевидных вещей.
– Маняша… – Папа провел рукой по моим волосам. – Как у тебя с ухажерами? Отстали?
– Ты хочешь всех разогнать?
– А! – Папа махнул рукой. – Даже если бы и хотел, что, отстанут? И Кащей отстанет, и этот, Гена-баритона?
– Папа… – Я засмеялась. – Ну почему «Гена-баритона»?
– Потому что у каждого баритона, особенно не заладившегося с детства, есть такой ген, который они называют «эго баритона», а заладившиеся, кстати, сидят в консерватории и развивают этот свой особый ген.
– А почему ты его в женском роде зовешь?
– Потому что в мужском роде так не выглядят! И ты меня не отвлекай! Так зачем тебе ехать к этому человеку?
Надо было слышать, как сакраментально папа произнес – «к этому человеку»! Какой там «Кащей» и «Гена-баритона» – мои ухажеры, которых папа ненавидит! Я прихожу с учебы и всё рассказываю, потому что это не так уж серьезно и смешно. Но чем больше я смеюсь и рассказываю, тем больше волнуется папа.
– Нет, скажи, почему ты Гену зовешь в женском роде? Он нормальный мальчик, даже не слишком женственный, усы растут, ноги огромные, – постаралась я вернуть папу к обычной его теме.
А тема такая: мне рано с кем-то встречаться, ведь мне еще нет двадцати семи лет. Вот в двадцать семь я буду абсолютно взрослой девушкой, готовой к серьезным отношениям, которая выйдет на улицу, тут же встретит очень хорошего человека и папа сыграет мне свадьбу. Он так и говорит: «Вот тогда я и свадьбу тебе сыграю!»
Папа нахмурился, вместо того чтобы засмеяться, но все-таки стал объяснять. Про Гену он поговорить любит, Гена – постоянный источник его тревог и насмешек, потому что сам Гена постоянно присутствует в моей жизни в виде сообщений, которые он пишет мне с утра до вечера, «занимает виртуальное пространство», как выражается, опять же, мой папа, человек грамотный и остроумный.
– А ты считаешь, Маняша, это нормальный мужчина или юноша, у которого раз в неделю случаются припадки и истерики?
– У некоторых женщин за всю жизнь не было ни одной истерики, у твоей жены, например. Поэтому по гендерному признаку истерики не классифицируются. Полно мужчин-истериков.
– Я не знаю, – искренне вздохнул папа, как в принципе он всё делает: совершенно искренне и с добром, – как среагирует твоя мама, когда узнает истинную цель твоей поездки в Сибирь.
– Истинная – международная студенческая конференция экологов.
– Да-да! – хмыкнул папа. – А я тогда – академик Сахаров, и делаю новую модель атомной бомбы, а не кодовый замок для бронированной двери, которая открывается только на определенное слово, произнесенное только определенным голосом.
– Ты так и не сказал маме, что я потом поеду к …? – Я запнулась и замолчала.
Да, ситуация. Не я ее придумала, я как бы вообще ни в чем не виновата. И что? Я на самом деле могла бы не ехать. Но я поеду. И папу уговорю, и маму уговорю, если придется ей рассказать о моем неожиданном плане. Наверное, я давно об этом думала, подспудно, не выпуская эту мысль наружу. Она носилась у меня – в виде смутных образов – вот, села я в самолет, полетела далеко-далеко, на другую сторону нашей необъятной Родины, туда, где утро наступает на четыре часа раньше, туда, где живет «этот человек»… В виде снов – да, я уже несколько раз видела во сне, как я подхожу к нему и говорю: «Привет! Не узнал?» Это невероятно глупо, глупее некуда, не узнать он меня не может, потому что он видел мои фотографии в сети, мы переписывались несколько раз, но ни разу не встречались. Он пару раз (или больше, я точно не знаю) приезжал в Москву, и мы могли увидеться, но меня оба раза не было. Знать он этого не мог, мы не так часто общаемся, и я не рассказываю ему обо всех своих планах и особенно о родительских. Просто не совпадало, потому что, наверное, не должно было совпасть.
Один раз он приезжал, когда три года назад мы ездили в Архангельск на похороны маминой мамы, моей любимой, самой любимой, самой лучшей бабушки, у которой прошли самые прекрасные летние и зимние каникулы моего детства. Бабушка жила в последние годы в деревне в восьмидесяти километрах от Архангельска, и для меня это место и бабушкин дом всегда будут настоящей Россией, немного не такой, в какой живу я.
Я-то живу в Московском княжестве, царстве-государстве, как хотите, но это другая какая-то Россия, не такая, как в остальной стране. И о том, что он был в Москве, я узнала по появившейся фотографии в сети. Он почти ничего не ставит на своих страницах, так, может перепостить раз в три месяца новости из какой-нибудь группы. А тут вдруг он сфотографировал какой-то невнятный старинный особняк, это мог быть любой город, но он неожиданно поставил локацию – «Москва». А я – тоже совершенно неожиданно – почувствовала обиду. Приезжал, знал, что я есть, что живу в Москве – он, собственно, всегда знал обо мне, это я о нем ничего не знала – и даже не попытался со мной
