смысл фамилии «Кибальчич».
Оказывается, был такой революционный герой, изобретатель бомбы, которая убила царя Александра II. Кибальчич был ученый физик. Уже сидя в тюрьме и ожидая казни, он проектировал ракету для полетов в космос – за это Момотаро его и зауважал.
– Красивый человек, – признал Маса. – Среди революционеров вообще много красивых людей, хотя сама революция очень некрасивая.
И рассказал про красивых террористов «Боевой группы», которых когда-то знавал в Москве. Полицейский начальник, ловивший террористов, был гораздо хуже их. За это господин с Масой его наказали.
Момотаро выслушал давнюю историю внимательно. Оказалось, что он знает про «Боевую группу» и чтит память ее участников, «легендарных героев революционного движения» (прямо так и назвал, торжественно). После этого разговора собеседник стал менее осторожен в общении и даже кое-что о себе рассказал.
Он был японский солдат, попавший в русский плен [79].
– Я тогда был совсем зеленый, дурак дураком, – усмехаясь, говорил Момотаро-Кибальчич. – Считал плен страшным позором, хотел покончить с собой, воткнул себе в живот перочинный ножик, да он оказался коротковат. Вылечили меня. Вылечили и выучили. Посмотрел я на другую жизнь, на ту, первую революцию, прибился к настоящим людям. И потом меня куда только не бросало – и на запад, и на восток…
На этом, правда, изложение биографии и закончилось. Момотаро часто сам себя обрывал, вечно чего-то недоговаривал.
Они виделись каждый день. Обоим доставляло удовольствие говорить по-русски. Много спорили – конечно, о революции.
– Ты не смотри, Ронин, что она в России получилась такая суровая и страшная, – горячился Кибальчич, когда Маса ругал красных. – Там у народа нет привычки к самодисциплине. От этого бардак и всякие эксцессы. Но революция в любом случае начинается с разрушения: «Весь мир насилья мы разрушим». Это работа тяжелая, грязная, весь перепачкаешься. Потом на обломках старого порядка надо построить новый, правильный порядок. Тоже пыли наглотаешься, прежде чем наведешь чистоту. Русским одним управляться трудно. Помочь им надо, навалиться всем миром голодных и рабов.
Маса придерживался иного мнения – был согласен с покойным господином, всегда говорившим, что грязными руками ничего чистого не создашь. Но слушал Кибальчича с интересом. Догадаться, по каким делам этот русский японец возвращается на родину, было нетрудно. Однажды Маса напрямую спросил: ты что, из Коминтерна?
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – засмеялся Момотаро. Как всякий иностранец, хорошо выучивший русский, он обожал пословицы и поговорки.
Но на другой вопрос – почему ты носишь кимоно, попутчик ответил с неожиданной откровенностью:
– Документишки у меня хреноватые. Надеюсь, что посконного Япона Японыча в Иокогаме сильно шмонать не станут.
Затем, наверное, и бороду с усами сбрил – чтоб ничем не отличаться от обычного японца.
Сегодня Кибальчич был не такой, как всегда.
Сражение под Ляояном
Во времена злосчастной Русско-японской войны это было единственное полевое сражение (конец августа – начало сентября 1904 г.), в котором русская армия не потерпела поражение – но и не одержала победы. Отбив все атаки японцев и нанеся им большие потери, командующий Куропаткин предпочел отступить. После этого надежды на деблокирование осажденного Порт-Артура уже не осталось.
