тогда понимала, что добром это не кончится.
Я много думала тогда об этой девочке, именно девочке, взрослой она так и не стала. Она осталась девочкой, чьей жизнью руководила мама. Мама строила ее жизнь. Мама создавала события ее жизни. Даже ее смерть, как бы безумно это ни звучало, – была подготовлена мамой.
Позже на тренинге одна мама рассказывала, как на ее глазах чуть не утонули два ее маленьких сына. Их, не умеющих плавать, стало уносить быстрое течение реки. Их начали затягивать водовороты. Они уже ушли под воду. Она пережила этот страшный момент осознания, что ее дети утонули. Но их спасли, откачали.
– Я тут же с детьми уехала домой, уехала с решением – никогда в жизни их больше не подпускать к воде. Приехала, рассказала обо всем мужу. И уже на другой день муж отвел их в бассейн – учиться плавать. Сейчас оба сына – мастера спорта по плаванию.
Мы, родители, готовим их к жизни. Даже когда мы не готовим их к жизни, закрывая от них собой всю жизнь, мы все равно программируем, создаем их будущую жизнь.
Мы сейчас готовим наших детей к жизни с авторитарными, подавляющими и руководящими ими партнерами. Потому что, когда ты водишь ребенка до двадцати лет за руку, ему просто придется потом искать, кто его дальше поведет за руку.
Мы сейчас программируем его возможную смерть, потому что не научили его обращаться со спичками или с ножницами, с газом или с электроприборами.
Вся неопытность, неприспособленность, беспомощность детей – результат нашего постоянного родительского контроля и опеки.
У ребенка нет возможности строить отношения ни с кем: ни со сверстниками – между ребенком и ими стою я и решаю, с кем, как, когда ему общаться. Ни с учителями – тут тоже я, которая сглаживает, договаривается, создает с учителем отношения, чтобы ее ребеночка не обижали. Ни с миром – между миром и ребенком тоже стою я, оберегая его от этого мира.
Много лет назад я подобрала на улице очаровательного сиамского котенка. И он вырос в прекрасного крупного кота. Он стал по-настоящему домашним котом. Весь его мир был заключен в рамках нашей квартиры. Он не был приучен сам добывать себе корм. Он не был приучен общаться с миром, который был за окнами нашей квартиры. Он был хорошим котом, который жил по правилам, которые мы ему установили. Вот тут была его тарелка. Тут – место, на котором он спал. Тут – его игрушки. Он был приучен к распорядку, с ним играли, им восхищались. Так было до того момента, когда он однажды просто вышел на улицу, проскользнув в дверь с уходящими гостями.
Гости ушли, я мыла посуду на кухне и услышала собачий лай. Собак было много, лай они устроили сильный.
Через несколько минут раздался звонок в дверь. Я открыла дверь. На руках моего соседа лежал окровавленный, просто растерзанный, порванный наш любимец кот.
Хватило несколько минут, чтобы его, не подготовленного к жизни, не знакомого с миром, порвали собаки.
– Он даже не бежал от них, –
