том, чтобы у пенсионера Умарина были какие-либо непримиримые враги, не помнили ни его вдова, ни хуторской староста. Андрей Степанович человеком был незлобивым и, хотя характер имел твердый и настойчивый, в сложных случаях умел пойти на разумный компромисс. Если он с кем и дрался, то только в далекие годы давно ушедшей молодости.
– А кто из парней не дрался? – с ностальгической ноткой вздохнула Леонтина Макаровна. – Андрей-то чем хуже других? О-о-о! Парень он был завидный. Пришел из армии в шестидесятом – форма красивая, весь в значках военных. Девки за ним – гужом. А он только со мной. В ту пору, когда он служил, ко мне пробовал прибиться Егор Маханцев, сын директора тутошнего сельпо. Вот он и надумал с дружками Андрея побить. Да только куда там! Мой их всех так отвалтузил, что неделю на улицу стыдились показаться…
– А он где сейчас, этот Маханцев? – сразу же заинтересовался Крячко.
– Да уже лет пять как умер, – грустно улыбнулась Леонтина Макаровна. – Жил богато, держал по селам шесть магазинов, а умер, как и все. Нет, Васильич, Маханцев тут ни при чем. Тут, я думаю, эта проклятая ведьма Наирка чего-то намудровала со своим колдовством. То и дело в полнолуние бегала на старое кладбище, чего-то там голосила. Вот и наголосила на нашу голову!
…Выслушав повествование Стаса, Гуров лаконично заметил:
– Да, на этом материале версию не построишь.
«Уазик» мчался в сторону райцентра, а опера продолжали обсуждение услышанного от хуторян. По мнению Гурова, обычные, стандартные подходы к раскрытию этого дела не годились и близко. Тут требовалась не арифметика следственной теории и практики, а своего рода алгебра. Тут был «икс» – заказчик и совершенно непонятные причины убийств, «игрек» – столь же непонятные орудия убийства, использованные киллером, пока не установленные методы их совершения преступлений, «зет» – полная неопределенность с тем, как будут развиваться события дальше. Ведь сейчас абсолютно никто не мог сказать – стал ли пенсионер последней жертвой таинственного убийцы, или этот список пока остается открытым.
В райотделе их уже ждали. Забрав семь дел, приятели обосновались в актовом зале и приступили к их изучению. Впрочем, по части того, что касалось убитых хуторян, ничего нового опера, по сути, не узнали. Более того, некоторые уже известные им факты в материалах дел отсутствовали. Видимо, уездные «пинкертоны» работали по принципу «не бей лежачего».
Тем не менее дела о погибших в Брутах Гуров и Крячко изучили от начала до конца. Дела о пропавших без вести были еще короче. Они укладывались в несколько бумажек, которые излагали стандартную схему происшествий: житель (жительница) хутора Бруты «имярек» в такое-то время поехал (пошел, поплыл) туда-то туда-то. В оговоренное время дома не появился. Были организованы поиски, которые оказались безуспешными.
Гурову достались дела о пропаже без вести Хамидова Руслана и Трофимовой Ирины. Согласно заявлению
