ущая наверх. У Карины никогда не было такой кровати. Только старый диван, а теперь новый, на котором почему-то так неудобно лежать.
Жужжал комар. С ума сойти, комар в сентябре, на четырнадцатом этаже. Откуда он взялся? Сегодня все сговорились, чтобы не давать ей спать. И соседи, и комар, и Машка, и физика…
Карина уставилась в потолок, стараясь думать, о чем угодно – о комарах, об осени, о диване и сестре… но в голову лезла только физика. Точнее, завтрашний урок. Дина сто процентов вызовет ее. Без вариантов. Надо было выучить этот идиотский параграф. А она не выучила. Может, сейчас? Еще не поздно… Нет, поздно. Очень поздно. Для физики особенно.
От таких мыслей спать расхотелось совсем. Карина встала, осторожно вытащила из шкафа теплую кофту. Машкины дурацкие меховые тапки в виде когтистых лап дракона валялись у ее стола. Они были на два размера больше, чем надо, так что Карине почти подошли. Пятки свисали, но это не считалось. Она влезла в тапки, поправила красное плюшевое одеяло, которое сползло с Машкиной кровати на стол, и вышла из комнаты.
В гостиной было темно и тихо, дверь на балкон была открыта. Карина перешагнула через порожек, который мог заскрипеть в неожиданный момент, и вышла на балкон.
Теплота сентябрьской ночи окутала ее как одеяло. Карина села на корточки и медленно поползла мимо освещенного кухонного окна на другую сторону балкона, где стояло старое плетеное кресло, заваленное подушками. Ее любимое.
Родители не спали. Они сидели на кухне, и через открытую форточку Карина слышала их голоса. Если они ее засекут… Нет, ругать не будут. Мама никогда не ругалась – профессия не позволяла, а папа успешно брал с нее пример. Но про физику напомнят точно.
Карина пролезла под окном, чуть не задела ногой коробку, полную душистых яблок с дачи, и наконец забралась с ногами в кресло.
Ей немедленно стало лучше. Кресло было ее личным убежищем. Там можно было забыть о том, что беспокоило, забыть о противном, скучном, о том, что причиняло боль. Кресло было ее личным замком мечты, где пахло прелыми осенними листьями и спелыми яблоками, где старые подушки были мягче перины. Здесь ей принадлежал весь мир.
Внизу гудел город, горели фонари на эстакаде, редко-редко проезжал товарняк, оглушая прохожих протяжным низким гудком, а она могла отключить мозг и любоваться звездным небом, которое пряталось где-то за темными плотными облаками.
Под звездами, пусть и спрятанными за сизой пеленой, хорошо мечталось о любви.
У любви были изумрудные глаза и волосы цвета молочного шоколада, он был Лев по гороскопу и со второго класса занимался айкидо. Его звали Матвей, он был самым популярным парнем класса и никогда не здоровался с Кариной. Мечтам это ничуть не мешало. В мечтах Матвей улыбался, ловил взгляд, подходил, заговаривал… О чем говорил Матвей, Карина не знала; у нее плыла голова от сладкого восторга, и это мешало представить конкретно его слова. Но это было несомненно прекрасно. Как раз то, что нужно. Никаких глупостей, тупых шуток, грубых замечаний. Одни только чувства. Он был в нее влюблен, и она была счастлива, а остальное – детали, ненужные для мечты.
– Ох, Андрей, умеешь ты устраивать сюрпризы. Что теперь будем делать?
Голос мамы прозвучал громко, резко. Непривычно. Карина очнулась. О чем они разговаривают? Почему до сих пор не спят, ведь обоим завтра на работу?
– Главное, как ты собираешься сказать об этом девочкам?
– Обязательно им говорить? – раздался унылый папин голос.
По спине пробежал противный холодок. Карина привстала на кресле, заглянула в окно. О чем обязательно говорить?
Штора была немного сдвинута, и в образовавшуюся щель Карина хорошо видела всю кухню. Верхний свет был выключен, горела только подсветка на шкафах. Кухня выглядела очень торжественно: блики играли на темных деревянных поверхностях, как будто свечи горели. Карина любила включать подсветку. Можно было вообразить, что ты в старинном замке, где на каждом шагу встречаются привидения и, если не повезет, парочка-другая принцев.
Мама сидела лицом к окну, но далеко, почти у самой двери. Карина нечетко видела ее: небольшой нос с горбинкой, острый подбородок, короткие светлые волосы. Папа ходил взад-вперед; его зеленая футболка и спортивные брюки плохо сочетались с атмосферой старинного замка. Как и его взволнованный голос. И лицо.
Такого лица у папы Карина никогда не видела. «Опрокинутое» – она вычитала это слово в книжке и не могла себе представить, как это выглядит. Зато теперь представляла, и очень хорошо. Как будто человек только что получил мешком по голове и не знает, что его ударило.
– Это ничего не меняет для нас, – резко сказал папа. – Ни для тебя, ни для девочек.
– Я знаю. – Мама улыбнулась, но ее глаза оставались серьезными. – А для тебя?
Папа энергично рубанул
