приготовлю ей завтрак.
– А мне? – возмутился Алексей и хотел обнять жену, но она выскользнула. – Так нечестно.
– Не маленький, и тебе тоже приготовлю. Что хочешь?
– Тебя.
– Не глупи, вечером получишь свою долю.
– А ей значит сейчас?
– Что значит сейчас? – с подозрением спросила Вера и, набросив на плечи халат, вышла из комнаты.
Он ревновал свою жену к Насте, знал, что она ей уделяет больше внимания, чем ему. Несколько раз поднимал вопрос, что стоит съехать, но Вера была против.
– Но мы же ей не няньки! – возмущался он. – Ты будешь за ней все время прибирать, стирать и готовить есть? Ты ей что, мама?
– Она моя сестра, и я ее люблю.
– Люблю! – возмущался Алексей и зло шел на кухню.
– Люблю, – кричала ему вслед, – но как сестру, и прекрати так себя вести. Ее картины уникальны, у нас выставки на год вперед прописаны, их покупают и заказывают.
– А ты, значит, у нее теперь на побегушках.
– Я ее агент, и прекрати так говорить. Благодаря Насте мы сделали ремонт, и кстати, ты машину купил на деньги с ее картин. Не понимаю, что так злишься.
Вера улетела в Москву на переговоры с Gerisch Skupturenpark, а вернувшись, заметила, что Настя закрылась в своей комнате и никого не хотела пускать.
– Что случилось? – поинтересовалась у мужа, что сидел перед монитором компьютера и что-то печатал.
– Все как обычно, приготовил ей завтрак, даже не притронулась. Сидит работает, не знаю, спала или нет. Как командировка? Все сделала, что планировала?
– Да, – ответила Вера и, подойдя к комнате сестры, постучалась.
– Отстань! – донесся раздраженный голос.
– Можно войду?
– Нет! Что тебе от меня нужно? Уходи! Убирайся!
Иногда Настя могла сорваться, и тогда она кричала, швырялась книгами, ругалась, а после, забившись в угол комнаты, долго плакала. В этот период девушка боялась своих картин, снимала их со стен, отворачивала от себя и могла днями не прикасаться к кисточкам. Вера ее гладила, целовала, успокаивала, а та только визжала, словно истеричная баба и, отталкивая от себя сестру, бегала по комнате.
Но это было крайне редко, и только когда Настя переставала любить. Для нее это состояние было важным, как воздух, солнце, еда.
– Убирайся! – донесся крик из-за двери.
Лишь только на следующий день, когда Алексей ушел на работу, Настя разрешила сестре войти в комнату. Вера посмотрела на полотно, цапля вытянула шею, складывалось ощущение, что птица вот-вот замашет крыльями. Но краски были тусклыми, вроде как обычно, но она сразу почувствовала в картине холод.
– Милая…
– Не говори так, не хочу.
Вера сбросила с себя одежду и без приглашения легла на диван, и тут же под теплое одеяло, словно на улице холодно.
– Тебе не жарко?
– Нет, –
