женщина, одетая в белое пальто, по-прежнему сидит на лавочке. Вглядевшись, она увидела, как та сделала какой-то неопределенный, похожий на робкое приветствие, жест рукой.
Испытывая легкое недоумение, Варвара Сергеевна направилась к лавочке.
Женщина привстала, ветерок колыхнул ее волосы красивого оттенка миндаля.
Так и есть. Это была Марина Николаевна.
– Ой, как хорошо, что я вас встретила! – разулыбалась свидетельница. – Я вас не задерживаю? Есть минутка?
Самоварова удивилась:
– Так вы меня здесь ждете?
– Не совсем… – смутилась Марина Николаевна и тут же добавила: – Но рада, что вас встретила!
Варвара Сергеевна вдруг разозлилась:
– Прошу вас, давайте без загадок! У меня мало времени.
– Хотела вам рассказать, я кое-то вспомнила… – По растерянному лицу и опущенным глазам Марины Николаевны было видно, что она уже засомневалась в уместности своего желания пообщаться.
Самоварова тут же пожалела, что нелюбезно начала беседу.
– Это хорошо, что вспомнили. – Подумав, Варвара Сергеевна присела на лавочку и полезла в сумку за папиросами.
«И что ей надо, этой врушке?» – терялась в догадках Варвара Сергеевна.
Марина Николаевна присела рядом. Поза ее была напряжена. Было очевидно, она пытается подыскать слова.
– Ну так что? Вы что-то вспомнили из событий того утра? – с трудом прикурив на ветру, спросила Самоварова.
В день пожара все ее обещания и доктору, и самой себе неожиданно рухнули – она снова дымила как паровоз.
– Как же глупо все… – избегая ее взгляда, издалека начала свидетельница.
Сегодня она была без очков, и в свете дня Варвара Сергеевна отметила, что не такая уж, как показалось при первой встрече, та красивая и уверенная в себе. Подтянутая кожа лица выдавала увлечение филлерами и, как следствие, – возраст.
– Что глупо? – Самоварова демонстративно посмотрела на часы в телефоне.
Ей не хотелось попусту тратить время, а интонация голоса Марины Николаевны говорила о том, что она не уверена в необходимости разговора, но все же жаждет пообщаться.
– То, что произошло тем утром, когда в вашей квартире случился пожар…
Варвара Сергеевна нетерпеливо кивнула, тем самым побуждая Марину Николаевну поскорее изложить суть.
– Стыдно мне перед вами… Будь я тогда в себе, конечно, сообразила бы, что нужно заставить вашего соседа вместо того, чтобы орать на весь подъезд, дать мне ведро воды, в конце концов – самой забежать в его квартиру! Он дряхлый совсем, это понятно, но я-то еще нет! Сообрази я тогда, возможно, кроме двери, ничего бы у вас не пострадало.
Варвара Сергеевна на мгновение испытала даже не досаду – злость – на Марину Николаевну, которая не сообразила сделать то, о чем сожалела.
– Нет ничего горше поздних сожалений, – наконец откликнулась
