ше не осталось ничего человеческого. Девка выгибается и стонет не столько от удовольствия, сколько от боли. Я знаю, что она ни в чем не виновата, но здравый рассудок ― это теперь недоступная для меня роскошь. Я живу на инстинктах и ненависти. На желании отыскать дрянь и наказать. Доставить столько боли, сколько сможет выдержать ее тело и душа. Сломать, раскрошить, стереть в пыль. Чтобы после нее остались только воспоминания и уверенность в том, что я поступил правильно, уничтожив ту, без которой уже полгода волком вою.
Впиваюсь пальцами в молочные бедра с такой силой, что наверняка знаю: синяков не избежать. Невольно провожу ногтями по светлой коже, оставляя багровые полосы. Вбиваюсь в податливое тело, как отбойный молоток, буквально долблю ее изнутри. Шлюха уже даже не кричит, она хрипит и из нее вырываются сдавленное мычание, как будто она сейчас отключится. Отпускаю ее бедра, одной рукой зарываюсь в огненные кудри, сжимаю их в кулак и тяну ее голову назад. Второй рукой сжимаю ее шею так, что хрипы сменяются едва слышимым свистом всасываемого воздуха.
Я кончаю с именем той, которую люто ненавижу. Проклинаю ее за то, что внутри все еще кипит кровь и сердце разрывается от мыслей о ней. Жар под кожей вызван не только оргазмом, но и образом перед глазами. Поддавшись мраку, заполонившему душу, дергаю голову рыжей на себя и рычу на ухо:
– Я найду тебя, дрянь!
Потом резко отпускаю, толкнув на кровать. Выпрямляюсь, стаскиваю презерватив, отбрасываю его в сторону, застегиваю брюки. Под всхлипы проститутки швыряю ей деньги, забираю с кресла пиджак и выхожу из комнаты.
Преодолеваю расстояние до выхода из так называемого ночного клуба, который на самом деле бордель для богачей, и выхожу на улицу. Как только оказываюсь на свежем воздухе, подкуриваю сигарету и делаю глубокую затяжку, выпуская в ночь сизую струю дыма. Эту отвратительную привычку в мою жизнь привела с собой Белла, как и все, чего не должно быть в жизни нормального человека. Наркотики, разврат и курево. И одержимость рыжей сукой, которая занимает мои мысли каждую минуту каждого дня.
– Все в порядке? ― раздается рядом со мной голос охранника Стаса.
Я криво ухмыляюсь.
– А не должно быть? ― Он не отвечает, но я и не жду. Стас всякий раз задает этот вопрос и получает тот же самый ответ. ― Есть что-то новое?
Я не смотрю на Стаса, потому что ожидаю обычное "нет", но в этот раз, впервые за два месяца он меня удивляет.
– Звонил Вик. Ее нашли.
Я застываю, медленно поворачиваю голову, чтобы посмотреть на бритоголового громилу.
– Давно? ― голос больше похож на хрип. В горле мгновенно пересохло и ощущение такое, что его изнутри царапают кошачьи когти.
– Пару минут назад. Я как раз собирался идти к вам.
– Где она?
– В Стокгольме. Скоро будет у вас.
Я тяжело сглатываю, страшась задать вопрос, который крутится на языке.
– Она жива, ― говорит Стас, и я шумно выдыхаю.
– Поехали.
Иду к машине, не дожидаясь охранника. В голове ритмично стучит: жива, жива, жива. Жива, дрянь. Но это ненадолго.
Глава 1
Саундтрек к главе: Arctic Monkeys – Do I wanna know
Два месяца назад
Я подписываю последний лист и с улыбкой передаю его своему деловому партнеру.
– Олег Сергеевич, с вами приятно иметь дело, ― говорит, щурясь, Виталий Ермолов.
Старый пройдоха, который считал, что он умнее всех и обвел нас с отцом вокруг пальца, старается тихо радоваться своей победе. Но он еще не знает, что завтра, максимум послезавтра акции его компании рухнут, как листья после первых заморозков, и она улетит с молотка не больше, чем за час. Вот что бывает, когда пытаешься обмануть самую крупную кредитную компанию страны.
Он поднимает свое грузное тело, аккуратно, с педантичной тщательностью, укладывает документы в кожаный кейс и, простившись, уходит. Я откидываюсь в кресле и машу официанту, чтобы тот обновил мне виски. Слегка расслабляю галстук и обвожу взглядом ресторан. Расфуфыренные женщины, мужчины, втянувшие рыхлые животы и выпятившие грудь, как надутые индюки. Мы все играем в эту игру, стараясь понравиться противоположному полу. Улыбнуться шире, поиграть мышцами, сощурить глаза и полоснуть взглядом по самой привлекательной самке в помещении. Проще было в эру палеолита: выбрал женщину, треснул по голове дубиной и затащил в свою пещеру. Обрюхатил, притащил мамонта ― бум, дама твоя. По большому счету, ничего не изменилось. Мы все так же тащим женщин в свои пещеры, разве что роль дубины играет алкоголь. Тащим домой мамонта в виде денег и наполняем самую достойную своим семенем. И что, вы думаете, цивилизация сделала все эти процессы более правильными
