мне знакомый. И хотя она стояла рядом, от ее аккуратного с наклоном почерка в моей груди появился легкий трепет.
– Решила сэкономить на марке, – пояснила она, протягивая мне конверт.
Я не знала, что с ним делать без папиных указаний.
– Листочки внутри есть? – спросила я.
– Листочков нет. Там просто мое мнение относительно включения в Словарь одного старинного слова, которое так смутило джентльменов из Филологического общества.
– Что это за слово? – спросила я.
Дитте задумалась, закусив губу.
– Боюсь, оно неприличное. Твой папа не обрадуется, если я тебя с ним познакомлю.
– Ты просишь доктора Мюррея не включать его?
– Напротив, милая. Я настоятельно прошу доктора его внести.
Я положила конверт сверху на стопку писем на столе у доктора Мюррея и продолжила свою экскурсию.
– Это ячейки, в которых хранятся листочки, – я обвела рукой ближайшую к себе стену, потом точно так же показала другие стены Скриптория. – Папа сказал, что будут тысячи и тысячи листочков, поэтому для них нужны сотни ячеек. Их сделали на заказ, и доктор Мюррей определил размер листочков, чтобы они помещались в ячейки.
Дитте вытащила пачку листочков, и мое сердце кольнуло.
– Мне нельзя их трогать без папы, – сказала я.
– Ну, если мы будем аккуратны, никто об этом не узнает, – Дитте подмигнула мне, и мое сердце забилось еще быстрее. Она перебирала листочки, пока ей не попался один необычный, по размеру больше, чем другие. – Смотри, слово написано на обратной стороне письма. Видишь? Бумага такого же цвета, как твои колокольчики.
– Что написано в письме?
Дитте прочитала что смогла.
– Здесь только отрывок, но, по-моему, это любовное письмо.
– Зачем кому-то разрезать любовное письмо?
– Смею предположить, что чувства были невзаимными.
Дитте положила листочки обратно в ячейку, и все выглядело так, как будто их никто оттуда и не вытаскивал.
– A здесь слова моего дня рождения, – сказала я, шагнув к самым старым ячейкам, в которых хранились слова на букву А.
Дитте изогнула бровь.
– Над этими словами папа работал до того, как я родилась. Обычно я выбираю какое-нибудь слово в свой день рождения, и он помогает мне его понять, – пояснила я, и Дитте кивнула. – А это сортировочный стол. Папа сидит здесь, мистер Балк – там, а мистер Мейлинг – рядом с ним. Bonan matenon, – произнесла я и посмотрела на Дитте.
– Прости, что?
– Bonan matenon – так здоровается мистер Мейлинг на языке сперанто.
– Эсперанто[4].
– Да, точно! Мистер Уоррелл сидит здесь, а мистер Митчелл – здесь, но ему нравится перемещаться вокруг стола. Представляешь, у него всегда разные носки.
– Откуда ты знаешь?
Я
Искусственно созданный универсальный язык для международного общения.
