баба рисковала в лагеря за свои преступления уехать, а заодно и мамашек нерадивых за собой утащить. Так и Евдокия. Сначала в одной деревне грешила. Потом, когда фрицев выгнали, переехала на границу, где ее не знали, не срамили за былое, так и там начала. Хоть и горько ей было от такой работы, но будто сам Дьявол бабку на эти дела толкал, ничего с собой не могла поделать. Судьба у Евдокии была такая: убивать самых беззащитных, кто только есть в этом мире.
Нина пошла к бабке без задней мысли, ведь та еще и целительствовала. Мало ли, муж хочет посмотреть, как она и их дитяте, беспокоится. Не думала она плохого о Егоре. Любовь, она ведь слепит.
– Что, привел? – скрипучим голосом сказала бабка, сидящая на пороге свое косой избы. Старая был похожа на расплывшуюся жабу со злыми узкими глазами.
– Привел, – подтвердил Егор.
– Доброго Вам денечка, – вежливо поздоровалась Нина.
– Проходи, – фыркнула бабка, кивая Нине.
Егор провел суженую в дом. Девочка вошла спокойно, ведь все еще не знала, зачем они сюда пришли.
– А ты выйди, – обратилась старуха к нему. – Тебе тут делать нечего.
–Пойду покурю, только давай тут не мельтеши, делай быстро и по совести, – приказал блатной.
– А ну, – взревела бабка, – вон отседова! Не указ ты мне, шушера поганая!
Егор не стал спорить с бабкой: все ее боялись, даже ушлый вор, прошедший лагеря. Ведь даже в сердце коммуниста, атеиста, бандита, кого угодно, сидит тот червь сомнения, который, погрызая, нашептывает, что Дьявол где-то рядом и может прийти, коли ему станет скучно. И пусть Егор не боялся ни одного человека во всей округе, но Дьявола боялся. А про Евдокию поговаривали, что она с тем якшается.
– Чего, дочка, – обратилась Евдокия к Ниночке, когда они остались одни, – пришла на грех? Не боишься пожалеть?
– Какой такой грех? – удивилась Ниночка.
– Ааа, – протянула бабка, – вон чего. Так этот ирод тебе не сказал?
– Не сказал, – растерялась робкая девочка.
– Так он привел тебя, чтоб ты моими руками вашего ребеночка погубила.
– Как так?! Погубила?! – Нина была ошеломлена. Такого предательства от возлюбленного она ожидать не могла. – Но я не стану! Не стану! Меня лучше убейте, но ребенка не троньте! – кричала Нина. Она упала перед бабкой на колени, вцепилась в ее грязных передник и принялась рыдать. Поняла все Ниночка. Но неужели назад дороги нет?
– А ну, тише, успокойся, – тихо говорила Евдокия, поглаживая рыдающую детскую головку. – Не реви, дочка. Не трону я твоего маленького. И тебя не трону. Успокойся. Господь тебе поможет.
Бабка опоила Нину травами, успокоила и отпустила. Нина вышла за калитку, а там ждал ее Егор. Куря вонючую махорку, нервно теребя фуражку, он спросил:
– Ну, готово?
– Егор, – обратилась Нина к предателю, опустив голову, – за что ты его убить хотел?
– Не понял, – нахмурился вор, – ты что, не сделала?
– Нет.
