в металлических и бронзовых переплетах, глиняные и золотые кадила, пузырьки из небьющегося хрусталя. В самом центре зала сидел верховный маг на своем старинном троне из слоновой кости, уставясь остекленевшими неподвижными глазами в ночную тьму.
Сейчас же, вспоминая губительную власть, которой обладал Малигрис, и демонические тайны, которые он знал, и чары, которыми он обладал, недоступные для других волшебников и колдунов, Нигон и Фастул почувствовали, что страх снова возвращается в их души.
Со смиренным видом, опустив глаза, они двинулись вперед, не переставая почтительно кланяться. Затем, согласно своему плану, Фастул громко вопросил Малигриса о своей судьбе.
Ответа не последовало. Братья, подняв головы, начали разглядывать сидящего мага и совершенно успокоились. Только смерть могла сделать лицо таким белым и так сомкнуть навсегда окоченевшие губы. Глаза мага были как темные ледяные пещеры, и в этих зеркалах души слабо отражался свет факелов, висящих на стенах зала.
Борода верховного мага отливала сединой, наполовину оставаясь черной, как смоль; щеки впали, обрисовывая резкие очертания черепа. Серые и ужасно сморщенные кисти рук, на которых мерцали прекрасные бериллы и рубины, крепко сжимали подлокотники трона.
– Истинно, – зашептал Нигон. – Здесь нет ничего, что бы напугало нас. Смотри, это всего лишь разлагающиеся останки, которые очень скоро станут, как и положено, кормом для червей.
– Да, – согласился Фастул. – Но этот сидящий на троне человек был в свое время самым могущественным магом их всех. Даже кольцо на его мизинце – сильнейший талисман, а рубин в перстне с его большого пальца может вызывать демонов со дна морского. В книгах, которые лежат на полу этого зала – секреты умерших Богов и тайны бессмертных планет. В пузырьках – настои, вызывающие чудесные видения, и зелья, способные оживить мертвецов. И мы можем свободно взять с собой все, что захотим.
Нигон, с жадностью разглядывая драгоценности, выбрал кольцо в виде змеи, спиралью обвивающей указательный палец мага и держащей во рту берилл причудливой формы. Напрасно колдун пытался разогнуть палец, буквально впившийся в подлокотник, чтобы снять понравившееся кольцо. Раздраженно ворча, Нигон вытащил у себя из-за пояса нож и уже собирался отрубить этот палец. Фастул тоже достал нож, намереваясь заняться другой рукой Малигриса.
– Чувствуешь ли ты уверенность в душе, брат? – спросил Фастул Нигона. – Если так, то мы сможем получить больше, чем эти кольца. Всем известно, что чародей, достигший такого могущества, как Малигрис, способен превратиться в кого угодно и стать совершенно неуловимым. А тот, кто отведает хоть кусочек его плоти, разделит власть, которой обладает верховный маг.
Нигон кивнул, склонившись над выбранным пальцем мага.
– Я тоже об этом думал, – ответил он.
В тот самый миг, когда колдуны собирались пустить в ход свои ножи, леденящее кровь шипение, исходящее
