пробивались
И порешили, чтобы мы сюда
49 Не морем, а по суше путь искали.
Э-эх, господа! Купцы на том храбры,
На чём отвагу ждут иные дали…
Идём в песках, сгорая от жары,
Где тень верблюда назовётся раем;
Несём с собой богатые дары,
И о восточных кушаньях мечтаем;
Достигнем вод индийских между тем,
И караван до срока рассчитаем…
Как в юношеской глупой суете
Собьёшься с ног, всё успевать желая,
Так в старости печалишься над тем,
61 Что безвозвратна юность та былая…
Наш путь лежал на север. По горам,
Что плыли в небе, заревом пылая,
Нам не пройти бы без тибетских лам,
Без их проводников, животных вьючных,
Несущих на себе отнюдь не хлам,
А груз изделий дорогих и штучных:
Зеркал венецианских сундуки,
Кувшины вин, тюки мечей двуручных
И модные в то время башмаки.
Ой-й-й-ёй! Как нас любезно принимали
Все тамошние ханы и царьки!
73 А выгоды имели мы немало:
Скупали шёлк, каменья и фарфор
И, новым связям путников внимая,
Вели неторопливый разговор,
Служили даже по посольской части…
(Меня прозвали Марко-Полотёр).
Но появились новые напасти…
О, небеса! Кручина и тоска —
Мы оказались в полной ханской власти.
И нам вполне могли “намять бока”,
Когда пришло чудесное спасенье
По части неродного языка.
85 Хотя в душе царило опасенье —
Нам удалось отплыть в далёкий путь;
Посольское исполнить порученье,
И континент восточный обогнуть;
В Венецию родную возвратиться,
Но вновь напасти горькие хлебнуть:
Война, тюрьма, увечная десница,
В конце концов – заслуженный покой,
Ну, а потом – сюда переселиться
И тихо плыть над вечною рекой.
Как ни крути, а здесь свои приязни…
Вот только б душу не терзать тоской.
97 Ну что за жизнь – сокровища и казни…»
Глава 17
(1526 г.)
1 «Здесь задержаться надобно немного, —
С улыбкою поведал мне поэт, —
Пусть наша драгоценная пирога
Южно-китайский допоёт дуэт
С предвестником великого начала,
Возникшего в седой громаде лет.
Ты помнишь поговорку про мочало?
Здесь, в небесах та истина видней,
Она уже давно нам прокричала
Про гения, что славен только в ней…
Увы, его не
