отгремели. Сейчас Трубецкому перевалило за пятьдесят, и он уже не участвовал в операциях по захвату. В статусе следователя по особо важным делам его перевели из МУРа в Следственный комитет. Теперь он передавал эстафету молодым сообразительным ребятам. Таким, как капитан Вася Шувалов. Он пришел в розыск после юридического института, и его тут же включили в группу Трубецкого, чтобы он, как говорится, понял службу. Прокуратуру представляла Тоня Чайка. Молоденькая, хорошенькая и очень трудолюбивая. Она уже трижды принимала участие в работе с подполковником Трубецким, и весьма успешно. Они хорошо дополняли друг друга. Девушка страстно отстаивала свою позицию, а Денис Иванович никогда с ней не спорил, давая полную свободу. Но если Тоня попадала в тупик, доходчиво разъяснял ей ее ошибки. На замечания она не обижалась, а впитывала их в себя, как губка воду. В конце концов Антонину закрепили в бригаде, чему она очень обрадовалась.
В криминальную группу также входили два Вити. Чтобы их не путать, одного называли старший, второго – младший. Солидный и очень полный Витя-старший был далеко уже не мальчик, но определить возраст по его женственному лицу было весьма непросто. И голос у майора звучал очень высоко. По этой причине он был единственным, кто всегда носил полицейскую форму. Она придавала ему мужества. Витя-старший считался одним из лучших экспертов-криминалистов. Знал много, говорил мало. Стеснялся собственного фальцета.
Витя-младший, а ему стукнуло уже тридцать, служил медэкспертом. В институт судебной медицины пришел после ординатуры. Трупы вскрывал со студенческих лет. Дело стало привычным. По диагностике даже диссертацию защитил. Что называется, фанат своего дела. В бригаду подполковника Трубецкого сам напросился. Так или иначе, подполковник занимался случаями насильственной смерти.
В итоге получилась не команда, а мощный кулак. За последние три года – ни одного промаха, ни одного незаконченного дела, сданного в архив. Все преступники осуждены.
Знал бы убийца, с кем ему придется соперничать, не решился бы на опрометчивый поступок.
Итак, что мы имеем?
Просторная трехкомнатная квартира на седьмом этаже престижной кирпичной высотки в центре города. На безупречно блестящем паркете лежал мужчина лет сорока с окровавленным черепом, под головой натекла лужа крови. Лежал на спине, с открытыми глазами. Он был мертв. Рядом – тяжелая статуэтка из зеленого камня в виде женщины с завязанными глазами, с мечом в одной руке и весами в другой. Символ правосудия. На подставке осталась кровь. В метре от трупа, под столом, валялся мобильный телефон. О столе отдельный разговор. Мужчина лежал в дорогом красивом костюме, галстуке, белоснежной рубашке. В общем, при полном параде.
Стол был накрыт на двоих: на белой скатерти две тарелки, два бокала с недопитым французским вином, бутылка «Шардоне», ваза с цветами, приборы, закуска, фрукты и ключи от машины.
В общих чертах картина понятная. Каждый видел ее по-своему, но не торопился высказываться. В этой компании любила рассуждать только Тоня, потому что не боялась ошибаться. Картина преступления выглядела слишком очевидной, а это лишь настораживало. Драка и убийство на бытовой почве. Но в таких местах не случаются пьяные разборки.
– К кухонной плите давно никто не подходил, – тихо сказал Трубецкой. – Да и не думаю, что хозяин отлично готовил. Надо бы выяснить, в каком ресторане он заказывал вырезку с кровью и салаты.
Подполковник ни к кому конкретно не обращался. Его ребята сами разберутся, кто займется подобной мелочью. Найти телефон ресторана или визитку нетрудно. Не в поручении дело. Подполковник хотел сказать, что встреча была запланирована и к ней готовились, если был сделан предварительный заказ в ресторане. Стол накрывался для леди, а не для уличной шлюхи. И эта коробочка из-под кольца. На ней стояло золотое тиснение фирмы «Лазурит», а эта компания торгует очень дорогими побрякушками. Кольца в коробочке не оказалось. Значит, подарок был принят. Кем? До ответа на этот вопрос еще далеко. Или же совсем близко.
– В ванной комнате забит воздуховод, – заговорила Антонина. – В воздухе витает аромат французских духов «Каприз». Если он все еще не выветрился, то женщина пробыла там не меньше пяти минут.
Витя-старший добавил:
– Руки мыла. Она запачкала их кровью. В раковине остались капли.
Скорее всего, так и было. Но пора бы освободить свидетеля – он мешал работе, и Трубецкой обратился к нему:
– Как вас занесло в эту квартиру, Степан Александрович?
– Моя квартира дальше по коридору. Я шел от лифта… – Сосед сидел на стуле возле двери, чтобы не топтать, и всячески старался выглядеть трезвым, а потому и говорил чуть ли не по слогам, будто с глухими, умеющими читать по губам. – Дверь Владика была приоткрыта. В квартире горел свет. Вот я и зашел. Он был уже мертв. Не знаю почему, но я глянул на часы. Половина третьего ночи. Я вышел из квартиры и позвонил вам. Остался ждать в коридоре. У нас дурацкая система.
