мудростью, годами и силой. Серые глаза стали почти белыми, как его борода и брови. Волос на голове почти не осталось, они выбивались жиденькими пучками из-под чёрной шерстяной шапки. Он не сопротивлялся, когда за ним пришли, не пытался скрыть, что вся семья состоит из знающих. Он молча встал, глядя на вывернутую с корнем дверь своей квартиры, так же молча подошёл к родным, поцеловал каждого в лоб. Знат терпеливо ждал. Для этого дела ему выдали чёрную гвардейскую форму. Отличалась она от всех только тем, что перевёрнутое дерево было не на груди, а на спине. Теперь символом этих мест было оно. Форма сдавливала в груди, слишком туго завязывался узел на вороте. Слишком жесткими были ботинки. Слишком душной оказалась квартира первого знающего.
Старик вышел на улицу, никак не отреагировав на тычки гвардейцев. За его спиной душила слёзы супруга и дети. С неба густо валил снег. Не было видно ничего дальше протянутой руки.
Убивать надо было глядя в глаза. Чтобы видеть, что сила в них погасла окончательно. Убивать надо было так, чтобы ничего не оставалось от знающего.
Снег падал на бороду старику и таял от его дыхания. Старик мучился. Сила пыталась вырваться из него, билась в клетке мертвого тела. Вокруг ревели. Старика Знат убил сам, а остальных порешили гвардейцы.
– Борись, мальчик, – прошептал знаток на прощание, и его глаза остекленели.
Белые мухи исчезли моментально, превратились в воду, которая мелкой пыльцой обхватила стоящих вокруг палачей и их работу.
В эту ночь убили почти всех, а потом стали искать тех, кто сбежал.
Знат нашёл каждого.
Паническая атака всегда приходит очень не вовремя, стискивает где-то в районе горла и невозможно не вдохнуть, не выдохнуть.
Я помирала от страха, ожидая, что Знат кинется на меня, начнёт колдовать или просто заговорит. Я так хотела с ним поговорить, и так боялась произнести хоть слово. А он медленно топил печь, медленно выгонял из избы очередных духов, также медленно подходил к окну и смотрел на чёрное пятно среди деревьев.
Он тянул время.
Я так и не успела ничего сказать, Фома и Юра вернулись очень скоро, встревоженные и запутанные.
– Мы перешли через мост и должны были спуститься на той стороне, – начал сразу Фома. – Но оказались здесь. Развернулись, попробовали еще раз – та же фигня.
– Попытались по одному пройти, – вклинился в рассказ Юра, – но получилось тоже самое. Я стоял, ждал Фому у лестницы, он поднялся наверх, быстро убежал в сторону города, а выбежал ко мне.
Знат нахмурился.
– Бабка говорила, что когда путь так закольцовывается, кто-то закрыл дорогу, – закончил Фома.
– Наверное, это тот, кто ходит вокруг дома, – предположил Юра. – Хочет нас голодом заморить и в лес увести.
– И там сожрать, ага, – скептически заметил Знат. – Этот кто-то не хочет, чтобы мы разделялись. Подозреваю, что если мы все вместе пойдём, мост пропустит.
– А что такого в том, что мы разделимся? –
