год эти путешествия были основным ее заработком и приносили и деньги, и удовольствие. Вопреки тому, что после первой войны и великого разлома сила перестала быть доступна лишь ограниченному кругу смертных, а захлестнула своей неуправляемой волной весь мир, людей, не только обладающих, но и умеющих применять силу, управлять ей и творить по-прежнему было меньшинство и целители были самой немногочисленной из них картой. Помимо того, что их в империи было мало, количество их почти не росло, желающих вести кочевнический образ жизни вместо того, чтобы изучать новые знания и корпеть над книгами в великой столице или, как её чаще называли иноземцы, золотом городе, было ещё меньше. А потому храм щедро платил ей за каждое путешествие золотом. Помимо денег, которыми, впрочем, она никогда не пренебрегала и очень педантично пополняла свои запасы золота во всех отделениях банка империи, расположенных в любом крупном городе, эти путешествия были для возможности изучить империю, её историю, обычаи и её людей.
Стоя в маленькой, но аккуратной и достаточно симпатичной комнате с деревянными полами, которая была выделена для страждущих ее помощи, она заканчивала с третьим и, кажется, последним на сегодня, человеком которого много лет беспокоила язва, когда услышала в соседней гостиной открывающуюся дверь и приглушенный голос хозяйки. После короткого диалога в гостиной вновь воцарилась тишина. Парень, стоявший напротив и терпеливо дожидающийся пока она отсыпала ему измельчённый корень и объясняла, как делать и пить настойку корня цаа в ближайший месяц уже выглядел лучше. Страх больше не сковывал его тело, а глаза даже начинали выражать благодарность. Она знала, что завтра их будет гораздо больше, и была очень рада, что на сегодня он последний, ей страшно хотелось выпить кружку молока и выкурить ассы перед сном, а потом забыться. Пустив в парня струйку нефритового тумана, больше, чтобы немного повеселиться, глядя как он отпрянет и пройдёт целое мгновение, прежде чем он робко улыбнётся, она открыла дверь, собираясь его проводить.
В гостиной, закутавшись в дорожный плащ и не сняв капюшон, сидел, положа руки на колени и свесив голову, человек. Одного взгляда на него ей хватило, чтобы понять сразу очень много вещей: её чувство тревоги было как-то связано с ним, он очень слаб и, по всей вероятности, ранен и он обладает силой, не просто обладает, он владеет ей. Хозяйка дома уже выпроваживала исцеленного, когда Маива присела напротив мужчины, чтобы рассмотреть его получше, а он в ответ поднял голову. Он, был так же красив, как и болен. Нет, свет ее разорви, он был не просто болен, он был на пути к вечному свету, и она не понимала, как он продолжает оставаться в сознании.
Но напугало её даже не это, она достаточно времени исцеляет людей, людей, познавших силу и ярость после первой войны и с большим удовольствием применявших их друг в друга, коль уж внешний враг отступил и видела разное. Ее испугали глаза, такие спокойные, цвета горького шоколада, смотревшие на неё, но ещё больше в
