своей скудной жилплощади.
Не только море притягивало сюда всех. Буйная зелень субтропических растений, живописная дорога с крутыми поворотами, которые в народе звали «тещиными языками», близость Центрального Сочи и рассыпанные вдоль побережья и в горах санатории и пансионаты манили обещанным в буклетах приятным и полезным отдыхом. К слову, большинство отдыхающих приезжали «дикарями».
Горный Воздух, в котором мы жили, хотя и был поселком, но относился к городу, а вот село Атарбеково, расположенное на свисавшей над нами горе, считалось уже деревней. Во всех этих различиях было легко запутаться. Несколько лет спустя сама власть призналась, что часть Горного Воздуха, – в 10–15 минутах ходьбы от моря, – на самом деле деревня. Теперь она называется… Нижнее Уч-Дере. Между прочим, есть еще Верхнее Уч-Дере и просто Уч-Дере! Злые языки тут же прозвали это место Уч-Дырой.
Как, все-таки, удалось родителям заполучить так быстро квартиру в новостройке, да еще в курортном районе?.. Мама преподавала в Атарбековской сельской начальной школе столь хорошо, что местные родители поняли: надо удержать ее, во что бы то ни стало. Отцу, как работнику чайсовхоза, квартира была положена, но вот когда… Мама взяла инициативу в свои руки. Собрала подписи всех окрестных жителей и отдала петицию в дирекцию. Власть не выдержала такого напора и сдалась, – нам отдали «двушку» из резервного жилого фонда.
Отца тяготила работа в совхозе и, выдержав срок, он стал искать что-нибудь по специальности. Речной диплом для морских перевозок не годился, и папа совсем приуныл, но совершенно напрасно – материнская сильная рука и здесь нашла единственное и неповторимое направление его деятельности, – отца приняли на работу в Лооскую среднюю школу военруком. На этой должности, кстати, он проработал потом более сорока лет!
Моя учеба в 5 классе шла хорошо, все уроки мне нравились, но любимыми предметами были литература и история.
В юную учительницу русского языка и литературы Алевтину Николаевну Тарасову был влюблен весь наш класс! Во-первых, она была чрезвычайно тактичной, нежной, всегда аккуратно (сейчас бы сказали – стильно) одетой, красивой не только внешне, – красота шла откуда-то изнутри.
Русская литература для нас была не предметом, а чем-то очень близким, родным, живым. Пушкин, Лермонтов, Гоголь говорили на уроках своим голосом – Алевтина Николаевна чуть ли не половину занятия посвящала чтению вслух. А делала это она удивительно хорошо и душевно! Еще один способ увлечь нас и заставить взять того или иного классика или современного автора, был следующий: она начинала чтение, вела нас к развязке, мы замирали от ее ожидания, но на самом интересном месте она останавливалась, снимала свои изящные очки в золотой оправе, и в полной тишине произносила: «А остальное прочтете сами!» Стоит ли говорить, что на перемене мы гурьбой шли в библиотеку… Мама рассказывала потом, что на педагогических советах Алевтину Николаевну ругали за примитивную методику.
