о». Выстроили композицию, определили пропорции и формы предметов. Пробежались по черной, мрачной глади воды, аккуратно вливая в нее светлые и темные оттенки голубого и зеленого. Нежными, робкими мазками прочертили зыбкую, сверкающую золотом дорожку, идущую от гигантского раскаленного светила. Мягко и сдержанно, словно окутав в предрассветную дымку, прописали фон – зеленые холмы, плавно изогнутые заливчики, досматривающие последние сны величавые небоскребы и небольшие викторианские коттеджи, готовое раскрыть свои белоснежные «лепестки» здание Сиднейского оперного театра, похожий на гигантскую вешалку мост Харбор, нахохлившуюся от ночной прохлады трехсотметровую телевизионную башню.
Все эти нехитрые, отработанные веками приемы усиливали масштабность и объемность пейзажа, создавали гармонию в звучании красок зарождающегося дня, помогали выделить главное в сюжете – медленно входящий в залив Порт-Джексон огромный океанский лайнер, маневрирующий между двумя мысами с крутыми берегами.
Все новые и новые лучи восходящего солнца с энтузиазмом вступали в работу, сверкая бликами на черных боках корабля и прописывая его детали: ряды иллюминаторов, надраенные до блеска многочисленные лестницы, покрытые брезентом шлюпки, развевающийся на ветру флаг, толпящихся на палубе людей.
Яркий, слепящий свет заливал теперь все вокруг: опьяненных радостью полета чаек, белые буруны волн у носа корабля, треугольные паруса скользящих по заливу яхт.
Но люди, стоящие на лестницах и палубах, не замечали всего этого великолепия. Их взоры были прикованы к берегу. Город огромным каменным мифическим существом надвигался на них, зачаровывал, манил неизвестностью и предвкушением чуда.
Из этой пестрой гомонящей толпы ничем особым не выделялись два человека, облокотившиеся на поручни на нижней палубе: женщина в легких светлых брюках и блузке из белого шелка и подросток в мешковатых защитного цвета бриджах и яркой, красно-желто-синей футболке с бессмысленными надписями и ничего не значащими эмблемами, небрежно свисающей с его по – детски угловатых плеч. По тому, как близко друг к другу они стояли, нетрудно было догадаться, что это были мать и сын. Мать, еще довольно стройная женщина лет тридцати пяти с длинными вьющимися пшеничного цвета волосами, с тревогой и надеждой смотрела на приближающийся берег, не замечая, как напряженно ее руки держатся за поручни борта, в каком оцепенении застыли приподнятые вверх плечи.
Сын, высокий, чуть выше матери, худощавый русоволосый парень лет пятнадцати, также напряженно держался за поручни. Но в его глазах не было тревоги. В них читалось ликование и юношеское нетерпение с головой окунуться в этот новый для него, будоражащий душу и воображение мир.
– Ну, вот и Сидней, – не отрывая взгляда от берега, тихим голосом, почти шепотом сказала мать, – Вот и Сидней. Здесь всё будет по – другому… Всё…
– Точно! – с энтузиазмом подхватил ее слова сын, поглощая глазами яхты, чаек, громоздящиеся над водой дома и время от времени бросая беглые взгляды на мать, – Здесь все будет по-другому! У нас в России сейчас учебный год. Зима. А тут – лето, каникулы! Классно!
– Здесь у нас начнется новая жизнь, – так же тихо, словно не замечая его слов, сказала мать.
– Конечно! – энергично согласился подросток, – Здесь же вообще никакого снега нет! На велосипеде и роликах хоть круглый год катайся! А еще серфинг! Ты представляешь?! Серфинг! Вот это кайф!
Он тяжело дышал, захлебываясь распирающими его душу эмоциями. Женщина повернула голову и задумчиво посмотрела на своего сына, возбужденно пытающегося разглядеть где-то там, вдалеке, их счастливое, беззаботное, полное веселых приключений будущее. Напряжение ее рук ушло. Плечи расслабленно опустились. Она обвела лицо мальчика нежным, любящим взглядом. Улыбка засветилась в ее глазах. Сын взглянул на улыбающуюся мать и еще больше засиял сам. Женщина положила свою руку ему на плечо, прижалась к плечу щекой, затем протянула руку вверх и взъерошила ему шевелюру.
– Да, – вздохнув, негромко сказала она, словно освободившись от сжимавших ее душу оков, – Здесь все будет по-другому…
* * *
Корабль замедлил и без того не быстрый ход, осторожно огибая здание оперного театра, и начал неторопливо пристраиваться к причалу на радость прибывшим в Сидней и ожидающим их на берегу людям.
На палубах все разом вдруг задвигались, преследуя конкретные, четко осознаваемые ими цели: матросы готовились к высадке пассажиров, пассажиры спешили как можно ближе подобраться к трапу.
Мать и сын терпеливо дождались своей очереди, спустились по крутым ступеням, прошли все необходимые таможенные процедуры, вышли на площадь перед зданием морского вокзала и огляделись.
– А ты ее сможешь хоть узнать? – неуверенным тоном спросил мальчик после пятиминутного ожидания, – Вы же много лет не виделись.
