самом высоком месте острова. Я хотел остаться с ним, но он довольно сурово отослал меня спать. Под утро я все же встал и пошел к Субботе. Он ходил вокруг костра, пламя которого алым парусом поднималось высоко над островом, и прислушивался. Но ничего не было слышно, кроме плеска волн да глухого шума крыльев птиц, которые срывались со скал и летели на огонь. Вероятно, их разбудил свет костра, который они приняли за свет зари.
Наконец на востоке показалась бледная полоска рассвета.
– С ним что-то случилось, – сказал Суббота, – надо попросить лодку у Госсома и сходить на острова Грюн.
Острова Грюн представляли собой группу гранитных скал, где жили одни морские птицы. Мы скоро осмотрели все острова, но не нашли там ни де Бигореля, ни его шлюпки.
– Ее могло унести течением…
Суббота ничего не говорил мне, но весь день он оставался на берегу, и как только начался отлив, он пошел вслед за ним, обыскивая скалы. Вечером мы были уже в пяти-шести лье от Пор-Дье. Суббота все молчал и, только когда встречал рыбаков, спрашивал печальным голосом:
– Ничего нового?
Рыбаки понимали, о чем он спрашивал, и отвечали:
– Нет, ничего…
Иногда, видя слезы на моих глазах, Суббота гладил меня по голове и говорил:
– Ты добрый мальчик. Да, ты добрый мальчик.
Через две недели после необъяснимого исчезновения де Бигореля в Пор-Дье приехал какой-то господин де ла Беррье из Нижней Нормандии. Это был племянник де Бигореля и его единственный родственник.
Он долго расспрашивал нас о случившемся, потом нанял человек двенадцать и велел им обыскать берег. Поиски продолжались три дня. К концу третьего дня де ла Беррье прекратил поиски, сочтя их бесполезными. Очевидно, де Бигорель погиб, а его шлюпку унесло течением.
– С чего вы взяли? – кричал Суббота. – Почему вам так хочется, чтобы он погиб? Течение могло унести шлюпку, не опрокинув ее. Может быть, господин де Бигорель пристал к английским островам и завтра вернется к нам.
Видя искреннее горе Субботы, никто не возражал ему, но, вероятно, все были убеждены, что де Бигореля больше нет в живых.
На другой день де ла Беррье позвал нас, меня и Субботу, и объявил, что никто из нас не нужен ему в Пьер-Ганте, что дом он запрет, а нотариус позаботится о животных, пока их не продадут.
Суббота был так возмущен этим распоряжением, что не нашелся, что ответить. Он пробормотал что-то, а потом, обратясь ко мне, сказал:
– Собирай вещи, мы сейчас же уйдем отсюда.
Покидая остров, мы встретили по дороге де ла Беррье. Суббота подошел к нему и сказал:
– Очень может быть, что вы племянник моего господина, а потому наследник его по закону, но я уверен, что вы не можете быть хозяином этого имущества, даю вам слово честного моряка.
Мать уговорила Субботу пожить у нас, пока он устроится в деревне, но он оставался в нашем доме недолго.
Каждое
