бока своих лошадей огромные шпоры, привязанные к босым ногам. Не у кого и негде было навести необходимые справки. Гленарван, однако, мирился с этим. Он говорил себе, что индейцы, взявшие капитана Гранта в плен, несомненно, отвели своего пленника на противоположную сторону Анд. Следовательно, поиски могут увенчаться успехом только в пампасах, не раньше. Надо было вооружиться терпением и подвигаться вперед безостановочно и быстро.
Утром 17-го числа отряд выступил в обычный час и в обычном порядке. Этот порядок труднее всего давался Роберту, который все время пытался обогнать мадрилу. Гленарвану приходилось строго окликать его, чтобы заставить мальчика вернуться на свое место в строю.
По мере продвижения отряда местность все более утрачивала равнинный характер; появились складки, указывающие на близость гор; землю изрезывало множество речек и ручьев с бурным, стремительным течением.
Паганель часто заглядывал в карту. Если какой-нибудь ручеек не был нанесен на нее, кровь географа вскипала, и возмущению его не было предела.
– Ручей без названия, – восклицал он, – это все равно, что человек без прав гражданства: он не существует для географии!
Он отмечал их на карте и тщательно выписывал только что придуманные пышные испанские названия.
– Какой язык! – не переставал он восхищаться. – Какая звучность, какая торжественность! Это металлический язык! Я убежден, что он состоит из семидесяти восьми частей меди и двадцати двух частей олова, как лучшая бронза, идущая на отливку колоколов.
– Как идут ваши занятия? Успешно? – спросил его как-то Гленарван.
– Конечно, дорогой сэр. Ах, если бы только не произношение! Оно портит все дело!
И в ожидании лучших времен Паганель дорогой, не щадя глотки, старался справиться с трудностями испанского произношения, не забывая при этом делать и географические наблюдения. В этой области он был необычайно силен и не имел соперников. Если Гленарван обращался к катапацу с вопросом насчет какой-нибудь местности, он всегда опережал ответ проводника, и тому оставалось только с удивлением смотреть на географа.
В этот день, 17-го, около десяти часов утра, отряд пересек какую-то дорогу.
Гленарван спросил катапаца, что это за дорога. Ему ответил Жак Паганель.
– Это дорога из Юмбеля в Лос-Анжелос.
Гленарван посмотрел на катапаца.
– Совершенно верно, – сказал тот и, обращаясь к географу, добавил: – Вы, очевидно, путешествовали уже по этим местам?
– Разумеется, – ответил Паганель.
– На муле?
– Нет, сидя в кресле.
Катапац не понял и, пожав плечами, вернулся на свое место во главе отряда.
Около пяти часов пополудни экспедиция сделала привал в неглубоком ущелье в нескольких километрах от города Лоха.
Эту ночь путники провели у подножья сьерр, первых ступеней огромного хребта Кордильер.
