принято.
Гленарван и географ, простившись с товарищами, пошли в сопровождении патагонца вверх по течению реки. Часа полтора они шли быстрым шагом, едва поспевая за великаном Талькавом.
Весь этот предгорный район был необычайно красив и плодороден. Тучные пастбища сменялись одно другим; они могли без труда прокормить сотни тысяч жвачных животных. Серебристые пруды, соединенные между собой сетью ручейков, питали сочную зелень равнин. Лебеди с черными шеями и головами весело резвились на спокойной поверхности вод. Птичий мирок был блестящ и разнообразен по составу. Изаки – горлицы с серовато-белым оперением, желтые кардиналы порхали с ветки на ветку, как живые цветы; голуби-путешественники пролетали над самой землей; воробьи-чинголосы, хильгеросы, иманхитасы оглашали воздух звонкими криками.
Паганель не уставал восхищаться всем виденным. Бесчисленные вопросы так и сыпались из его уст, к величайшему удивлению патагонца, находившего все это весьма обыкновенным: и птиц в воздухе, и лебедей в прудах, и яркую зелень в лугах. Ученый нисколько не жалел, что принял участие в прогулке, и не жаловался на ее продолжительность. Ему казалось, что они только что вышли, когда невдалеке уже показалось индейское становище.
Тольдерия находилась в глубине долины, расположенной у подножия Кордильер. Там в хижинах, сплетенных из ветвей, жили человек тридцать туземцев-кочевников. Они пасли коров, баранов, быков и лошадей, переходя с пастбища на пастбище, и всегда находили готовый стол для своих стад.
Андо-перуанцы – помесь арауканской, пэхуэнской и аукасской рас. Это люди среднего роста, с телом оливкового цвета, низким лбом, почти круглым лицом, тонкими губами и выдающимися скулами; в их чертах есть что-то женственное. Гленарвана интересовали не столько они сами, сколько их стада. У них были лошади и быки – все, что только было нужно Гленарвану.
Талькав взял на себя торговые переговоры. Они недолго тянулись. В обмен на семь маленьких аргентинских лошадей с полной сбруей, сотню фунтов сушеного мяса, несколько мер риса и кожаные мехи для воды индейцы соглашались взять, вместо вина и рома, которые они вначале потребовали, двадцать унций золота. Ценность его была им хорошо известна.
Гленарван хотел купить восьмую лошадь для патагонца, но Талькав жестами дал понять, что она ему не нужна.
Торг был окончен. Гленарван простился со своими «поставщиками», как их называл Паганель, и меньше чем в полчаса друзья вернулись в лагерь. Их прибытие было встречено восторженными криками, – по правде сказать, относившимися более к съестным припасам и лошадям, чем к самим людям. Все принялись за еду с большим аппетитом, Роберт тоже поел немного. Силы почти полностью вернулись к нему.
Весь остаток дня был посвящен отдыху. Говорили понемногу обо всем: вспоминали дорогих отсутствующих, «Дункан», капитана Джона Мангльса, его храбрый экипаж и Гарри Гранта, который, быть может, находился недалеко.
Паганель
