style="font-size:15px;"> Комната товарища Сталина, куда он меня привёл, была небольшого размера.
Возле стены стояла кровать, напротив которой висел большой телевизор.
Женщина диктор с бесстрастным видом сообщала о том, что согласно завещанию безвременно ушедшего великого артиста его тело будет сожжено, а прах развеян над разными континентами Земли. Всё своё состояние певец отдавал детским домам.
– Я слышал его песни,– сказал Сталин,– полная ерунда, пустой человек. Пел о любви, а в глазах любви не было. Но деньги свои деткам оставил, значит, думал о них, переживал.
Я не стал говорить, что убитый действительно очень любил детей, и именно эта пагубная любовь расшвыряла его мозги по белым кафельным стенам.
И ещё я мысленно поблагодарил человека, который заставил мнимого певца подписать подобное завещание.
– Согласен, Иосиф Виссарионович,– вслух сказал я,– как говорится: встречают по одёжке, провожают по уму.
Мы спустились на первый этаж, где за накрытым столом сидел Молотов.
На его лице сияла улыбка, но выглядел он помятым: видимо, вчерашнее возлияние не прошло для него даром.
Через несколько минут к нам присоединился Виктор Антонович.
Завтрак прошёл в полной тишине.
После его окончания Сталин начал набивать трубку.
– Виктор,– нарушил он тишину,– как думаешь: может, нам отпустить товарища Молотова в заслуженный отпуск?
– Надолго, Иосиф Виссарионович?
– Пусть увидится с семьёй, отдохнёт, наберётся сил, ведь очень скоро у него не будет такой возможности. Как и у всех нас. Предстоит большая работа. Недели две, Вячеслав, тебе хватит?
– Конечно, товарищ Сталин, весьма признателен за заботу,– Молотов удовлетворённо закивал головой.
– Тогда иди, собирай вещи.
Молотов тут же поднялся и, благодарно кивнув, исчез за дверями.
Для себя я отметил, что включён в некую общую работу, но вопросов задавать не стал.
– Вчера нас прервали,– обратился ко мне Сталин,– а сегодня я буду очень занят. Начал писать большой труд о нынешнем международном положении России. Не хочу, чтобы ты думал о товарище Сталине, как о болтуне и пустослове. Мой компаньон знает историю, о которой я говорил вчера, не хуже меня. Пусть и расскажет.
Виктор Антонович кивнул головой:
– Мы, товарищ Сталин, погуляем по территории, не будем Вам мешать.
– Вот и отлично. К обеду меня не ждите.
– Что это за место?– спросил я Виктора Антоновича, когда мы вышли из дома.
– В эпоху всеобщего обогащения новоявленные миллиардеры вкладывали легко доставшиеся деньги во всё, что могли. По замыслу одного из них тут должны были построить элитный посёлок, что-то наподобие знаменитой Рублёвки,– ответил он.– Но хозяин разорился и выставил участок на продажу. Я выкупил все его долги перед кредиторами и стал единоличным владельцем.
– Могли бы деревья посадить или цветы, украсить немного.
– Зачем?–
