эти места уже осенью, – произнес юноша тихо. Я не смотрел в его сторону. Мы с ним словно бы возвращались к давно прерванному и отложенному на потом разговору. Быть может, мы начали его несколько лет назад, и теперь будто всполошившись, поняли: пришла пора объясниться, как бы больно не было.
– Ты же не хочешь. Зачем? Зачем ты бросаешь меня одного? – я попытался вырвать свою маленькую ладонь из его руки, но юноша удержал меня.
– Таков мой долг. Я хочу принести пользу.
– Кому? Ты здесь нужнее! – я гнул свою линию.
Мой спутник вздохнул и ничего не ответил мне.
– Тебя же убьют! Они убьют тебя! Там всех убивают! Сын соседки убит, муж другой соседки – тоже. И кому от этого польза?
– Не все гибнут. Многие возвращаются обратно, – устало сказал он.
– А если ты не вернешься? – я чувствовал: мои губы дрожали, а глаза защипало – вот–вот, и я заплачу. Как не хочется, чтоб он заметил мои слезы!
– Я буду верить, что окажусь среди тех, кто выживет, – я, хоть и не видел его лица, понял: он широко улыбнулся, а его улыбка – подобна лучу солнца, что пробивает себе дорогу сквозь пелену черных туч. «Если он погибнет, я никогда больше не увижу, как он улыбается», – подумал я. Уж лучше бы в этот летний день, пропахший травой и цветами, надо мной промчалась стая военных самолетов. Осознавать, что ты вот так дорожишь другим человеком, оказалось очень больно.
– Дурак! – я все же вырываюсь и убегаю вперед. Хочу спрятаться и заплакать. Но вот он хватает меня и берет на руки. Он сильный.
– Послушай: мы должны победить. Война скоро закончится, а людей для её продолжения почти нет. Меня в любом случае призовут – это вопрос времени. Лучше уж я уйду сейчас: успею пройти подготовку, чтоб не оказаться тем самым новичком, которого прибьют в первый же день. Ясно?
– Но ты ведь инженер! Они не должны заставлять тебя воевать! Ты ведь собираешь технику и, если ты пойдешь на войну, кто станет собирать самолеты? Пусть отправляют кого-нибудь другого…
Я начинаю рыдать в голос и прижимаюсь к его груди. Я слышу, как бьется его сердце. Зачем? Кто внушил ему эти глупые мысли о долге? Что такое «долг»? Разве не его долг быть здесь, с нами?
– Прекрати хныкать. Это не дело, – он ставит меня на землю. Опускается на корточки и срывает маленький лиловый цветок – клевер.
– Я тоже хочу жить, как ты, или кто-то другой. Как этот цветок, что я сорвал. Все хотят выжить.
Эти слова он произнес с некой ядовитой горечью.
Все это время я старался не замечать, что у этого юноши, которым я так дорожил, вместо лица было кровавое месиво, словно кто-то выпустил целую обойму пуль в него.
– Прости, – шепчу я, даже не замечая, как шепот перерастает в крик. Мой вопль разносится по зеленому полю, которого, я знаю, никогда не существовало в действительности.
2
– Сон – ключ к пониманию того, что происходит в твоей голове на самом деле. Днем ты занимаешься самообманом, но ночь такой ерунды не потерпит. Вот ты, Колин,
