так, – неопределенно ответил Кривенко. На балконе, затененном от света уличных фонарей не совсем еще облетевшей кроной платана, было темно, но Полунин видел, что собеседник буквально сверлит его своими прищуренными гляделками.
– Да, он не так глуп, ваш старик. Что ему, в конце-то концов? Деньги у него есть, а активная политика уже потеряла привлекательность – ею он тоже сыт по горло… Тебе никогда не приходило в голову, что он и в Аргентину приехал просто для того, чтобы уйти на покой?
– Плохо ты его знаешь…
– Допустим, – согласился Полунин. – Не спорю, тем более что он никогда меня особенно и не интересовал, этот ваш Регенау. Меня больше интересуют такие люди, как ты.
– А именно?
– Тебе-то на покой рановато, а? Или решил жениться на аргентинке и открыть альмасен13? А что, тоже идея. Из аргентинок, говорят, получаются хорошие жены. Знаешь, Кривенко, мне сейчас кажется, что ты просто трус, с адъютантами это бывает… можно сказать, профессиональное заболевание.
– Слушай, не надо так, – вкрадчиво сказал Кривенко, – некоторые шутки действуют мне на нервы…
– Нервы, брат, полагается лечить вовремя, – посоветовал Полунин и зевнул. – А то станешь импотентом, это тебе еще не по званию. – Потянувшись, он развел руки и снова откинулся назад, запрокинув голову и держась носками туфель за балконную решетку. – Смотри-ка, дождь перестал!
– Сядь ты как человек, еще свалишься. Не хватает, чтобы меня потом подозревали в убийстве, хе-хе-хе…
– Тебе это будет в новинку? – Полунин засмеялся, но с перил слез. – Так вот что, капитан. Я мог бы поговорить с его превосходительством, но у меня есть одна странность: не люблю генералов. Поэтому я говорю с тобой, а ты уж можешь потом о нашем разговоре доложить или не докладывать, как угодно. Каждый, как говорится, использует обстановку в меру своих умственных способностей. Ваша организация могла бы сотрудничать с ЦНА?
– В каком плане?
– Детали потом. Сейчас я хочу знать, возможно ли такое сотрудничество в принципе? Можем ли мы рассчитывать, что вы с ними сконтактируетесь?
– Слушай, ты кого представляешь? – быстро и негромко спросил Кривенко.
– Считай, что никого. Считай, что я просто наблюдатель… со стороны.
– Но с какой, Полунин? – спросил Кривенко почти умоляюще.
– Что я не из Москвы, это ты, вероятно, и сам давно усек. А в остальные детали вдаваться не будем.
– Ты вот сказал – «можем ли мы рассчитывать». Как это понимать, «мы»?
– Да никакие не «мы», я просто оговорился. Не мы, а я! Я как частное лицо. Можешь ты ответить на мой вопрос?
– Как частному лицу? – переспросил Кривенко с ухмылкой.
– Именно. И не тяни резину, ты же военный человек, едрена мать!
– Так ведь, понимаешь… Вопрос-то сложный, тут с кондачка не ответишь…
– А я не заставляю тебя что-то обещать или заранее на что-то соглашаться, –
Almacen – бакалейная лавка (исп.).
