сказать… – замялся Здолбунович.
– Так и скажите: не фанат. Что же тогда вас заставило поддержать идею конференции?
– Прежде всего, международная научная значимость темы…
– Но здесь у вас некогда жили народы, упоминаемые еще Геродотом. Почему не они, а этруски?
– Вероятно, они не столь востребованы у историков. Научным обоснованием занимался университет…
– Между тем, сотрудниками вашего университета не написано ни одной работы об этрусках. Это я выяснил еще до приезда сюда. В программе от вас – один доклад, заболевшего ректора. Наверное, он и есть ваш главный этрусколог. Тема доклада: «Этрусские цари в истории Древнего Рима». Ну, в общем, это для средней школы. Нет ли других причин, побудивших город принять форум этрускологов?
– Я их не знаю.
– Тогда скажите мне как руководитель оргкомитета: чем я должен здесь заниматься, если мои коллеги, не дай Бог, так и не объявятся?
– Ну… всё же будем надеяться на лучшее.
– Сколько лично мне надеяться на лучшее? Те два дня, что я еще должен находиться на конференции?
– Думаю, не меньше. Ведь к вам еще могут быть вопросы у правоохранительных органов…
– Я уже ответил на них сегодня. Других ответов у меня нет. – Я поколебался, стоит ли рассказывать Здолбуновичу о Ротове и его странных угрозах футболистам, и решил, что не стоит – уж больно неосновательной фигурой показался начальник управления. – Хорошо, и что же я делаю эти два дня – просто жду?
– Да, как и все мы. Что же касается корректив в вашей научной программе, то, наверное, вам об этом скажут в университете.
– Как-то сомневаюсь. Я сегодня никого еще не видел оттуда. Телефончик ваш мобильный мне можно для связи?
– Да, пожалуйста, вот возьмите визитку.
Когда мы прощались, Здолбунович вдруг свистящим шепотом сообщил мне на ухо, кося уже не просто сильно, а страшно:
– Я тоже не понимаю, что происходит. Все разбежались. Включая мою секретаршу.
– А при чем здесь…
Он приложил палец к губам.
Я вышел от него, как пьяный. Что за чертовщина здесь творится? Неведомым образом исчезли ученые – это не то, чтобы понятно, но, на крайний случай, логически возможно, если не считать истории с заселением. Но по какой причине могли разбежаться сотрудники Здолбуновича? Он бы и сам, судя по его поведению, не прочь сбежать. Один я, как дурак, продолжаю из себя изображать делегата.
Григория в коридоре не было. Тоже сбежал, что ли? Ну, и хрен с ним – сомнительная он охрана. Да и охрана ли? Но мне-то куда теперь идти? Если следовать общей, хотя и непонятной тенденции, моя первая реакция после разговора с вратарем была правильной: вернуться в номер, взять в вещи и – ноги в руки, в аэропорт. А уж задержат там меня, не задержат… Если задержат, то, по крайней мере, появится цель – освободиться, выбраться отсюда. Какова же сейчас моя цель в становящейся всё более кафкианской ситуации, непонятно.
