style="font-size:15px;"> – Хорошо, я понимаю, вы ученые, а не чиновники или солдаты, – процедил сквозь зубы он. – Но должно же быть и у вас какое-то представление о порядке. Город сделал всё для успешного проведения конференции. Хотя мы не имеем таких возможностей, как Москва. А вы? Зачем вы взялись за это дело, если не способны организовать людей? Почему вы приехали один?
– Что же здесь странного? Я и в ваш город прилетел один, и сюда приехал один, – ответил я. – Вы, вероятно, решили, что именно я организатор от этрускологов? Нет, я обыкновенный участник. Причем я вовремя вышел из отеля и вовремя сел в автобус. И этот вопрос: «Почему я один?» – у меня самого крутится на языке с утра.
– То есть, вы хотите сказать, что автобус привез только вас?
– Совершенно верно.
Глава администрации сочно выговорил букву «б», но осекся и раздавил зубами прочие буквы предполагаемого мной слова.
– А куда могли запропаститься остальные? Там же у вас и иностранцы есть!
– Я думаю, вы уже поняли, что это вопрос не ко мне. Нужно звонить организаторам.
– Да звонили! – скривился он, кивнув в сторону дамы за столом. – Недоступны!
Я развел руками:
– И мне недоступны.
Мэр задумался на секунду, пожевал узкими губами, глянул на часы и бросил регистраторше:
– Я поеду к себе. Вернусь после перерыва, скажу приветственное слово. Звоните. И всегда вот так с этой Москвой! Не по-людски!
Он ушел, сердито вбивая каблуки в плиточный пол. Мы остались с девушкой одни.
– Ну хоть вы распишитесь, – предложила она.
Я поставил автограф и пошел в зал.
Полтора десятка местных журналистов и блогеров, томившихся бездеятельностью там, сразу окружили меня, когда поняли по бейджику, что я «участник». За неимением гербовой пишут на простой, так и я на несколько минут превратился в звезду науки. Никогда в жизни я не был настолько популярен. Меня интервьюировали сразу несколько человек. Особенно старалась одна молодая дама с расширяющимся книзу носом, как у красоток Модильяни:
– Почему исчезли этруски?
– Я же вам говорю: я тоже с утра их не видел…
Народ засмеялся, а я поморщился. Острить я не хотел: просто, уже по привычке, услышал «этрускологи» вместо «этруски».
– Простите, я думал, вы всё о моих запропавших коллегах… Знаете, есть народы, которые исчезают, как кельты или готы. Вот и этруски исчезли.
– Я читала, что римляне всему научились у этрусков. Значит, ученики превзошли учителей?
– У них был сильнее выражен инстинкт государственности.
По лицу дамы пробежала тень. Видимо, она была либералкой.
– В Северной Корее тоже сильно выражен инстинкт государственности. Но значит ли это, что за ней будущее?
– Ничего не могу сказать про Северную Корею,
