воды, а обогнули их со стороны скалы и направились обратно к своему берегу. Покрывшаяся “гусиной кожей Полухина” бодро растёрлась махровым полотенцем, смазала лицо и тело кремом от загара, а потом протянула тюбик Осокину:
–Намажь мне спину.
Тот выдавил на ладонь липкий белёсый гель и с трепетом прикоснулся к лопаткам медсестры. Осокин уже почти полтора года не дотрагивался до женщин. Во время службы в Кабуле у него были несерьёзные романы сначала с поварихой из офицерской столовой, а потом со штабной телефонисткой, но в Московской разведшколе царила жёсткая дисциплина, и было не до того, а в Фаруме доступных женщин попросту не было. Полухину Осокин воспринимал исключительно как сослуживицу, никого мужского интереса к ней не проявлял и за три месяца даже не поинтересовался замужем она или нет. Полухина вела себя так же индифферентно и не позволяла себе никакого кокетства. Но теперь, ощутив мягкое тепло молодой женской кожи, Осокин почувствовал давно забытое возбуждение. Массирующими движениями он смазал Полухиной лопатки и поясницу, а потом плавно перевёл липкую от крема ладонь на её бедро. Женщина не только не убрала его обнаглевшую руку, но даже наоборот, нежно погладила её в ответ. Ободрённый таким авансом Осокин прижался к её спине и второй рукой обнял за отвердевшую грудь. Полухина в свою очередь возбуждённо вздохнула, чуть отступила назад, прижалась упругими ягодицами к набухшему под плавками мужскому члену, и пропустила свободную руку Осокина себе между ног. Возбуждённый мужчина, ощущая сквозь тонкую ткань разгорячённую женскую плоть, сделал несколько трущихся движений и неожиданно быстро кончил прямо в плавки. Судя по приглушённому стону, Полухина через пару секунд тоже испытала оргазм и, оторвавшись от своего спонтанного партнёра, утомлённо рухнула на полотенце. Рыбачившие на другом берегу солдаты отчаянно засвистели, требуя продолжения этого неожиданного эротического шоу, а очумевший от такой невиданной порнографии Халид торопливо скрылся за лежавшим неподалёку огромным валуном. Осокин ополоснулся, расставил поплавковые удочки и, зайдя по колено в воду, стал невозмутимо забрасывать нахлёст. Полухина закрыла глаза и, казалось, задремала. Вернувшийся из-за валуна Халид, не глядя в сторону медиков, уставился на замершие поплавки.
Через полчаса, когда Осокин уже поймал три небольшие форели, Полухина открыла глаза, поднялась с полотенца и, расслабленно покачиваясь, зашла в воду.
–Поплаваем?– предложила она.
Осокин молча кивнул, отбросил на берег нахлыстовую удочку и вслед за женщиной поплыл к водопаду. У срывавшейся с обрыва водяной стены Полухина остановилась и, не оборачивая головы громко произнесла:
–Ты не подумай, что я какая-нибудь блядь. Просто у меня давно не было мужчины!
–У меня тоже полтора года не было женщины!– перекрывая шум водопада, прокричал Осокин.
–Тогда будем считать, что между нами ничего не было!
–А
