искать в интернете породы собак. Я пролистал несколько списков, но ни одна картинка не казалась мне похожей. Больше всего подходили хаски, но виновник аварии был выше и сильнее. Я щёлкнул по очередной ссылке и замер в напряжении. Потому, что нашёл его. Зверя на дороге.
Волк.
От чтения меня отвлёк шум. Хлопающий звук. Он шёл откуда-то снизу. Я подумал, что в дом забралось животное. Может, тот ворон. Я взял мамин камень вместо оружия и выскользнул из комнаты. Дверь в спальню родителей была распахнута. Хлопающий звук шёл оттуда. Я боком подошёл к порогу и резко открыл дверь. Босая, с мокрыми после душа волосами, в незаправленной блузке, бабушка снимала простыню с родительской постели. Он уставилась на меня, будто бы в полусне.
– Что ты делаешь? – спросил я.
– Мне нужна кровать, – ответила она, сгребая простыни.
Невероятно. Она собиралась спать в родительской кровати. Я подошёл к ней вплотную и сказал:
– Это их комната.
– Я спала два часа. Мне нужна кровать.
– Убирайся, – прошипел я. Капелька слюны упала ей на блузку.
Бабушкин сжатый рот открылся от удивления, но она вернула себе самообладание.
– Не глупи, Лукас. Мне нужно поспать.
Она подошла к корзине для белья, сбросила туда простыни и пошла к тумбочке.
«Это мой дом!» – мысленно орал я.
Она залезла в ящики, копаясь в мамином белье, папиных рубашках, раскидывая их. Я сжал кулаки и вспомнил, что всё ещё держу камень. Я сжал его. Когда бабушка нашла чистую простыню и повернулась, я заметил, что на её блузке были вышиты цветы. Мамина. На ней была мамина блузка.
Она подошла к кровати, развернула простыню и встряхнула её, так что та надулась, как парус. Я почуял запах недавно стираного хлопка и аромат кондиционера для белья. Простыня опала. Я знал, что если останусь, то буду в бешенстве, может быть даже заору и ударю бабушку. Я вылетел из комнаты.
– Я не собираюсь жить с тобой.
– Это не обсуждается, Лукас.
– Мне плевать: я не собираюсь жить с тобой.
– Ты не можешь остаться здесь.
– Я могу делать что захочу.
– Социальные работники не позволят.
– Ну так не говори им.
– Не глупи, Лукас. Это реальность, а не фантазия.
– Это не твоё дело.
– Ближайший год, пока тебе не исполнилось шестнадцать, пока ты не окончишь школу, я за тебя отвечаю. Я твой законный опекун. Так что это именно что моё дело. Ergo[2], ты будешь жить со мной.
– Нет, не буду.
Бабушка и я уперлись друг в друга взглядами поверх наших завтраков через кухонный стол, будто два шахматиста перед решающим ходом. Бабушка подняла свою кружку, отхлебнула чай, поставила кружку обратно и встала.
– Конечно, – сказала она.
Я победно улыбнулся.
