старался всегда заплатить меньше, придумывал незначительные поводы для удержаний, искусно рождал схемы, позволяющие обмануть работников. От безысходности и отсутствия хоть какой-то приемлемой работы в Молычевске люди терпели, злились, вымещали свою злость и обиду на близких, но упорно работали, ожидая лучшего. Александр и Иван батрачили на Ярового уже больше пяти лет, им жутко не нравилось, но было удобно. Удобно, что он никогда не увольнял их после многочисленных запоев и прогулов. Да, кричал, да, унижал, да, лишал заработной платы иногда даже бил, но до увольнения не доходило. Ведь о найти более трудолюбивых и бесправных рабочих было невозможно. Поэтому всех все утраивало, все терпели и трудились в перерывах между запоями. А работать, справедливо сказать, молычевские мужики умели, равных не было в труде, когда нужно, когда урожай был на грани пропажи, когда необходимо в считанные дни убрать бескрайние гектары, все работали без перерыва, круглыми сутками и всегда добивались своего. Спасая урожай столь ненавидимого им человека, они делали все от них зависящее, словно спасали собственное добро, собственную жизнь. Трудовая честь не позволяла поступать иначе. Яровой видел это, но никогда вслух об этом не говорил и уж тем более никогда не хвалил рабочих, а только находил повод их обругать и унизить.
3
Ночная прохлада опустилась на Молычевск. Мрачный задумчивый город в сумерках казался огромной тенью убегающей вдаль смерти. Одинокие редкие фонари были разбросаны по извилистым улицам, словно сказочный великан, собирая горящие звезды огромной неуклюжей рукой, просыпал их на землю. Темнота покрыла все пространство, не охваченное светом. Было что-то в этой темноте зловещее, пустынные улицы с редким лаем собак напоминали древний город, вымерший после чудовищной загадочной эпидемии. И только редкие прохожие давали надежду на присутствие жизни в этом месте.
Многое меняется с наступлением ночи, многое видится и понимается по-другому. При солнечном свете старые крыши полуразрушенных забытых домов не кажутся такими ужасными, густые заросли хмеля и ковыля выглядят как летние живые заборы, даже мутная стоячая вода в Молычевке при игривом танце солнечных лучей чудится полной жизни и могущества. Но с наступлением темноты все меняется, старые дома представляются убежищами отвратительных чудовищ, обителями леших, домовых, русалок. А сплошные лабиринты черных зарослей – как места, где эти самые чудища устраивают бесконечные шабаши, каждую ночь наводя ужас на жителей. И в спокойной, поросшей густыми кувшинками реке появляется серебряный месяц, начиная свое неспешное движение, раскачиваясь на водной ряби, погоняемый еле заметным летним ветерком. Кажется, еще мгновение – и появится уродливый водяной, который с легкостью оседлает неторопливый месяц и начнет свой однообразный причудливый танец. Город меняется с присутствием ночи, ночь устрашает все необратимые печальные явления, происходящие с городом. Тьма высвобождает
