карту через онлайн-банк. Ты сможешь восстановить доступ дома.
Собрав копну волос и переведя её на правое плечо, длинноволосая девушка опустилась на корточки рядом с лежащими на полу документами. Она направила к ним руку. Плачущая тоже резко потянулась к паспорту и случайно громко всхлипнула.
–Не переживай. Я не собираюсь красть. Здесь написано Мира. Так тебя зовут? – она держала карточку с жидом на жительство на уровне глаз.
–Да.
–Но не Мирослава? – она вложила в паспорт небольшой кусочек ламинированного голубого пластика.
–Мама родила меня в восемнадцать лет и мечтала стать мировой матерью. Игра слов. Мирослава – другое имя. А тебя как зовут? – при всей своей скромности и учтивости Мира незаметно для себя перешла на ты.
–Элина. Послушай. Элина. С ударением на первый слог. Мама говорит, что хотела угодить и русским, и эстонским родственника.
–У тебя есть и те, и те?
–Да. Но эстонские никак меня не называют. В этом нет необходимости, так как мы не пересекаемся. Но я привыкла к ударению на первый слог на эстонский манер, – девушка встала и отдала пострадавшей документы. Она сжала протянутую руку Миры обеими ладонями. Её руки были тёплыми и мягкими. Холодные, по-детски маленькие пальцы пару секунд уютно лежали в ладонях Элины, – послушай, ничего страшного не произошло, – Элина ободряюще улыбнулась, а затем легко и стремительно коснулась кончик пальца носа Миры, – выше голову! Тебе всего лишь нужно заблокировать карту. Восстановишь доступ, когда вернёшься домой.
– Я не планировала возвращаться туда скоро.
–Куда? Домой? Ты ищешь новый дом?
– Нет. В то место, где восстанавливают карты.
–В банк? Ты игнорируешь банки?
–Он украл карту, принадлежащую финскому банку. Я не планировала возвращаться в Финляндию в скором времени.
–Их жаренные рыбки хуже наших? Расскажешь чем? – глаза Элины выражали неподдельное удивление. Широкие розово-красные полоски губ даже немного округлились. Мира заметила некоторую артистичность в её мимике.
–Почему эти рыбки завладели твоим вниманием?
–Ни один здравомыслящий человек не станет есть жареные шпроты, которые продают на улице. Это выдаёт туриста – лёгкую добычу. И для торговцев, и для воришек. Ещё проще вычислить вас на Ратушной площади. Там вы покупаете десять орешков в кульке из вчерашней газеты за пять евро. Но на Ратушной площади сложнее воровать. Если только на Рождественских ярмарках. Или нет, слишком много конкуренции, – она будто всерьёз рассказывала заядлому воришке-гастролёру о злачных местах и получала процент с его краж.
– Ты была с ним заодно? Отвлекала моё внимание? – Мира снова была готова расплакаться.
– Нет, детка. Зачем это вольному художнику. Но я замужем за одним из таких мерзавцев. Он обворовывает даже меня до нитки. Однажды я вернулась домой после того, как пыталась продать свои картины
