сохрани меня от того, чтобы женщина просунула мне в нос кольцо, как волу. И получала от этого удовольствие, будь оно все проклято!
Вот с этим Маркус мог бы охотно согласиться.
Они шли по коридору молча. Маркусу не давала покоя удивительная мысль: Саймон Хант – самый закоренелый холостяк из всех, кого он знал, если не считать Сент-Винсента, но, пожалуй, он вполне был доволен узами брака. Маркус-то прекрасно знал, как Хант дорожил свободой и крайне редко заводил связи с женщинами. Тем более было поразительно видеть, что он готов расстаться со своей независимостью. Да еще ради Аннабел, которая с первого взгляда казалась весьма заурядной и самовлюбленной девицей, занятой исключительно поисками мужа. Однако мало-помалу выяснилось, что этих двоих связывает неподдельное обожание и преданность. Маркусу пришлось признать, что его друг сделал правильный выбор.
– Не жалеешь? – шепнул он Ханту. За ними не спеша шли Сент-Винсент и Шоу.
Хант посмотрел на Маркуса с удивленной улыбкой. Друг графа Уэстклифа был довольно крупный темноволосый мужчина, любитель спортивных игр и заядлый охотник, как и Маркус.
– О чем? – не понял Маркуса Хант.
– Что ты на поводу у жены.
Хант усмехнулся и покачал головой.
– Если я у нее и на поводу, Уэстклиф, так она держит меня вовсе не за нос. Скорее, за некую другую часть тела. И я ни о чем не жалею.
– Наверное, женатая жизнь имеет свои удобства, – размышлял вслух Маркус. – У тебя всегда под рукой женщина, можно удовлетворить свои естественные потребности, уж не говоря о том, что жена обходится намного дешевле, чем любовница. И еще наследники…
Ханта насмешило это представление о браке как о деловом предприятии.
– Я женился на Аннабел вовсе не ради удобств. Не прикидывал цифры, но смею тебя заверить, она не дешевле любовницы. А что касается наследников… Меньше всего я о них думал, когда просил ее руки.
– Тогда почему?
– Я бы тебе ответил. Но ты помнишь, что сказал совсем недавно? Ты надеешься, что я никогда не стану отравлять воздух плаксивой сентиментальностью.
– Ты в нее влюблен?
– Я действительно влюблен, Маркус.
Друг передернул плечами.
– Если иллюзия делает брак терпимым, продолжай заблуждаться.
– Боже правый, Уэстклиф, – пробормотал Хант, озадаченно улыбаясь. – Неужели ты никогда не был влюблен?
– Разумеется. Вне всякого сомнения, я находил, что некоторые дамы нравятся мне больше других. Характером, внешностью…
– Нет, нет! Я говорю не о том, что тебе нравится. Думать только о ней, чувствовать отчаяние, тоску, экстаз – вот что я имею в виду.
– У меня нет времени на эту чепуху, – презрительно сказал Маркус, а Хант рассмеялся. Маркус вдруг почувствовал раздражение.
– Значит, ты не станешь принимать в расчет любовь, когда надумаешь жениться? – миролюбиво заметил Хант.
– Ни
