за свои рабские деяния. «Свобода» остается лишь для вольной смерти да для взаимного утешения в обидах от «кесаря»… Но это ведь полный отказ от строения «земной» жизни и фактическое одобрение всякой, самой черной действительности!
«Двумя мирами» закончилось развитие таланта Майкова. В дальнейшем он напишет еще немало крупных произведений – например «Емшан», «Пульчинелль», «Весна» («Уходи, зима седая…»), «Excelsior» (ряд стихотворений), «Суд предков» (род художественного обоснования дворянского консерватизма) и проч. Но все это – больше перепевы старых песен Майкова. Усерднее всего занимается он на склоне лет стилистической чисткой прежних произведений и переводами. В переводах («Кассандра» – отрывок трагедии Эсхила «Агамемнон»; «Слово о полку Игореве») интересен главным образом выбор поэтом тем, рисующих также столкновение «двух миров»; в частности, в «Слове о полку Игореве» сам Майков видит столкновение высшей культуры «Дажьбожьих внуков» (т. е. детей Солнца – русских) с «Дивовыми сынами» (сынами Тьмы, степными варварами). И даже в прозаических «Рассказах из русской истории» для народа Майков преследует ту же идею столкновения культур: русской с татарской, Востока с Западом. Идея «Двух миров» доминирует над всем творчеством поэта с юности до могилы. Это понятно для писателя эпохи, когда совершился перелом русской истории. Крепостное рабство уступило место высшим формам культуры. Правда, Майков, корнями своими неразрывно связанный с одним из крепостнических классов – дворянским, не в силах был объять весь смысл огромного явления; но он живо чуял его своей поэтической душой и отразил в своих произведениях как мог. Его хрупкая, «неземная» концепция нового мира слишком узка, ограниченна; но она все же живая концепция, верно схватывающая часть нравственных черт грядущего общества, именно идею великой ценности каждой человеческой личности.
«Поэт народного плача…»
Десятого декабря 1821 года в местечке Немиров, в Винницком уезде Подольской губернии, в семье поручика 36-го егерского полка родился третий ребенок. Первые два, Андрей и Елизавета, умерли во младенчестве. Этот же оказался покрепче. Однако из-за суеверных соображений его матери, польской католички, крестили мальчика только спустя три года. Как его звали до этого – бог весть. После крещения – Николай Алексеевич Некрасов.
То, что классик русской литературы провел практически безымянным первые годы жизни, каким-то непостижимым, мистическим образом отразилось на его последующей судьбе. Между прочим, и на посмертной тоже. Во всяком случае, видный авторитет своего времени Иван Сергеевич Тургенев торжественно предрекал: в будущем среди любителей русской поэзии и вообще словесности «…самое имя господина Некрасова покроется забвением». С формальной точки зрения он оказался абсолютно прав. Странное дело – ассоциативное мышление.
Скажешь «Пушкин» – и тут же возникает светлый образ: «Зима!.. Крестьянин, торжествуя…» Скажешь «Лермонтов» – появляется гренадер: «Недаром помнит вся Россия про день Бородина!»
