своими, в которые облекал свои слезы, и примирялся ли с собою до того спокойствия, которое опять позволяло ему пускаться с легким сердцем в “практичность”, или же, напротив того, примирения бывали лишь моментальные, так что он сам презирал себя, может быть, за позор их, потом мучился еще горше и больше, и так всю свою жизнь, – если бы этот вопрос, повторяю, мог бы быть разрешен в пользу второго предложения, то, уж конечно, тогда мы бы тотчас могли примириться и с “гражданином” Некрасовым, ибо собственные страдания его очистили бы перед нами вполне нашу память о нем. Напрашивается возражение: если вы не в силах разрешить такой вопрос (а кто может его разрешить?), то и ставить его не надо было. Но в том-то и дело, что его можно разрешить. Есть свидетель, который может его разрешить. Этот свидетель – народ, то есть любовь его к народу! Некрасов – это русский исторический тип, один из крупных примеров того, до каких противоречий и до каких раздвоений в области нравственной и в области убеждений может доходить русский человек в наше печальное, переходное время. Но этот человек остался в нашем сердце. Порывы любви этого поэта так часто были искренни, чисты и простосердечны! Стремление же к народу столь высоко, что ставит его как поэта на высшее место. Что же до человека, до гражданина, то, опять-таки, любовью к народу и страданиями по нем он оправдал себя сам и многое искупил, если и действительно было что искупить…»
И. С. Никитин (1824–1861)
Можно не пересказывать достаточно известную биографию Ивана Саввича Никитина. Тяжелый, неудачливый ход его рано прерванной жизни ясен из перечисления основных факторов. Серый круг мелкого провинциального мещанства, семинарское образование и несбывшиеся мечты об университете, вместо которого пришлось стать за лавочную стойку и отпускать овес извозчикам на постоялом дворе, упоение Шекспиром и сладость первых поэтических опытов среди грязи и копеечных расчетов бок о бок с опустившимся алкоголиком-отцом; затем поддержка со стороны нескольких интеллигентных местных деятелей, удачное выступление в печати, сознание своего призвания, первый литературный заработок и как венец желаний – собственный книжный магазин в Воронеже. Тут не выдерживает давно надорванное здоровье, и на тридцать седьмом году «о жизни покончен вопрос» для нашего поэта, не успевшего ни разу спокойно, без помехи отдаться ни своему развитию, ни поэтической деятельности, ни простому отдыху, не говоря уже о любви и о семейной жизни. Зато Никитин за всю жизнь не успел, вернее, не умел упасть духом или пожаловаться на свою участь. В этой личности чувствуются своеобразный закал, какая-то оседлая, почвенная внутренняя культура и выдержка. Никитин – один из самых цельных и мужественных русских людей. «Это была натура преимущественно мужская, а не женственная, пассивная», – говорит о нем его биограф. И эта мужественная, здравомысленная, слегка пессимистическая складка, придающая всей жизни Никитина характер какого-то стоицизма и подвижничества, присуща как его наружности, так
