витрин. Куда-то шли люди. Много людей. Они словно ручьи стекались у светофоров и лавиной разливались перед машинами, едва загорался красный свет.
Из динамиков Сурганова предупреждала милую девочку «значит ты можешь сбиться с пути… значит рискуешь не скоро вернуться назад…» ааааа….
Гриша уловил мои вибрации и мгновенно понял, что мне сейчас не эта музыка нужна и не прогулочные 60 км/ч.
На зеленый мы сорвались и помчали, ускоряясь и ускоряясь. За окном мелькали только огни.
Дапстеп на максималке разбивал мысли и расслаблял мозги, которые готовы были взорваться от напряжения.
Я растеклась в кресле.
История вновь повторялась.
Эти долбанные отношения.
Кто их придумал.
Зачем это все.
Строишь.
Придумываешь.
Создаешь.
А потом оп…
И опять. Я. Гриша. Машина. Скорость. Дапстеп.
Как у других людей все получается?
У других…
Все получается…
Как?
Получается?
Все?
Я как лучше. Старалась. Вся же на опыте уже. Вроде все углы забила войлоком. Тараканов усмирила. Прокачанная. Наученная. Все друзья его от меня в восторге. А он…
Еще громче музыку!!!!
Пожалуйста.
– Ну что, Крошка? Ко мне или домой? Мы уже три часа по городу катаем… – выключил звук Гриша.
Домой?
Нет. Там тишина и я сойду с ума от долгого и медленного самоубийства мыслями, которые не убьют же по-человечески, а высосут всю меня наизнанку. Не хочу опять размазывать себя по стенам и зачитывать обвинительные приговоры себе и всему миру.
Не хочу домой.
К Грише?
Снова к Грише? Будем снова пить абсент, танцевать и валяться на лоджии в подушках, размышляя о смыслах жизни и о том…
Ну, почему мы!
Такие зашибательские и снова одни!
Почему нам все время попадаются не те!
Что не так в нашем странном мире, где ломается притяжение и в какой момент случается разгерметизация души до удушья?
До тошноты. До колик в животе. До судорог в икрах ног.
– К тебе…
В его холостяцкой квартирке все гармонично.
Даже разбросанные носки и грязная посуда в мойке.
– Торопился, – попытался оправдаться Гриша.
Он колдовал над абсентом, оживляя его огнем и ледяной водой, при этом продолжал молчать, не отвлекая меня от моих чувств, эмоций и принятия.
Хорошо здесь. И молчать. И болтать до утра.
Как в санатории для душевнобольных.
Глоток напитка обжигал, оставляя яркое послевкусие. Стало теплее. Щеки начали приятно гореть. Как после мороза. По телу прокатилась волна. Аааах…
– Потанцуем?
– Да…
– Дарьенце?
– Нет. Только не Дарьенце…
Он включил музыку.
– Да…
Пригласил в объятия.
И танго унесло нас на другую параллель реальности.
В мир, где понимают друг друга без слов.
В мир, где я могла открыться вся и, не тая, поведать о своей боли… о своем сердце… о вновь разбившемся вдребезги сердце.
Он спрашивал и вел меня на болео… я отвечала и ставила точки.
Он спрашивал и прерывал шаг… я молчала и думала, что ответить.
Он давал мне намерение и возможность говорить без остановки… я говорила и не могла остановиться, пока не выплеснула всю боль и все свои чувства без остатка.
Он замедлялся и обнимал меня бережливее, давая заботу и нежность, всю какая была в его душе… я отвечала и по моим щекам текли слезы.
Мы лежали в подушках на лоджии.
Пили чай с брусникой и размышляли о смыслах жизни.
Рассказывали свои грустные истории, возмущались и восхищались друг другом.
Ты же такая…
А ты же такой…
Да,
