тебе фото. По-моему, моя мама на фото жарила барбекю. Правда, она красивая? И спасибо за совет. Наверное, ты прав, я останусь с ней. Чтобы быть мужчиной, не обязательно воевать, верно?
А что тебе еще нравилось делать, когда тебе было 15? Ты всегда хотел стать пехотинцем?
И извини за дурацкий вопрос, но я думаю, ты разбираешься…Ты бы позвал девчонку на свидание, если ты не крутой? Я типа не в школьной группе и не играю в регби. Может, у меня совсем нет шансов?
И расскажи про своих товарищей. Какие они? Кто твой лучший друг? У меня друзей не так много. Но мне нравятся ребята из «Айс Файв». Это кафе, где я подрабатываю. Ну знаешь, мороженое, кофе, ничего особенного. Но прошлым летом я купил себе велосипед.
В общем, пиши, и я жду твоих писем. Надеюсь, пока что у вас все ок. По телевизору я не видел ничего пугающего, а я слежу за новостями. Хочу быть в курсе дела.
Твой друг,
Адриан».
***
Был уже конец осени, Пустыня становилась холоднее, а мы продолжали готовиться к чему-то абстрактному. Нам было неизвестно, когда начнутся наступления, будем ли мы в них участвовать, и чего хочет правительство США. Честно говоря, планы правительства мне были не особо интересны. Меня волновало другое: не зря ли я просиживаю тут задницу и может ли война закончиться, не начавшись?
Не меня одного волновали эти вопросы. Парни ходили хмурыми и откровенно скучали. Даже патрули, которые поначалу волновали нас, превратились в рутину.
Однажды меня назначили патрулировать местность вместе с Доном. С ним особо не поболтаешь, но на этого гиганта можно было положиться. Мне иногда казалось, что от одного вида почти двухметрового Дона иракцы исчезали из поля зрения, и все патрули проходили гладко.
Нам нужно было выходить в ночь. Мне нравилась ночная пустыня. Под светом луны она превращалась из палящей песчаной в холодную и серебристо-стальную. Пустыня будто показывала нам свою истинную сущность, становясь военной ареной.
Наш патруль составлял несколько десятков километров от лагеря. С собой, помимо стандартного снаряжения, у нас было по винтовке, связка гранат и переносная рация. Первые несколько километров патруля, каким бы по счету он не был – первым или двадцатым- ты всегда идешь с опаской, выверяешь каждый шаг, следишь за малейшими колебаниями теней и слушаешь каждый шорох. Но к концу патрулирования наш шаг больше напоминал прогулочный, и мы были похожи на туристов, которые случайно забрели в пустыню, но точно знали, где находится их отель и как до него дойти.
Так было и в этот раз. Мы с Доном развернулись и пошли обратно, меняя шаг на неспешный прогулочный, когда я впервые увидел вражеских солдат. Мои руки сами собой схватили оружие, и я почувствовал, что мои пальцы стали ледяными. Я столько слышал о них: проклятые тюрбанщики-фанатики, животные, бездушные варвары и машины убийства, но никогда не видел ни одного вживую. И вот, прямо передо мной, примерно в пятидесяти метрах, стоит несколько вражеских
