копия. Дело дорогое, повторял и повторял Староверов, но уверял, что заказы будут, спрос просто бешеный, конкурентов в нашей стране нет, да и по миру скрипториев − мест, где переписываются рукописи, не много. Предприятие он планировал назвать «Скрипстория», добавив одну букву в «скрипторию». Староверов обещал просто нереальные заработки. За производство бумаги, за все эти три-дэ принтеры и термошкафы должен был отвечать какой-то суперхимик, ну и за состав спецчернил в катриджах и в баллончике моей перьевой ручки, и за краски с минералами как в древности. Сам Староверов отвечал за образцы текстов, которые у него все были в файлах – он увлекался этими старыми книгами давно, ездил по библиотекам мира и заказывал копии. В наших библиотеках он договаривался легко: за хорошие деньги любой работник отдела редких книг снимет копии, за границей – всё сложнее, но не фатально. А программы сейчас такие, что даже дырки прогрызанные книжным червём, возможно сделать как в оригинале. Нюансов разных просто миллион, я тут не буду их перечислять, я многие не понял. Понял только что есть спрос, особенно в кругах церковников и членов сект, есть спрос и в музеях. Понял ещё, что в музеях, в витринах, повсеместно лежат уродливые ксерокопии, музеи с госфинансированием с удовольствием пойдут на идентичные копии, приближенные к оригиналу, тем более, что Староверов собирался в музеи книги рассылать ниже себестоимости с условием, что в подписи к экспонату, то есть книге, в витрине, будет значиться информации о его предприятии. Наглядная, а не навязчивая реклама через музеи окупится, уверял Староверов. Много он говорил, объяснял. Я понял, что всё это реально глобальное и реально сулит неплохие дивиденды довольно быстро, если учесть, что Староверов лет двадцать как занимается подготовкой файлов и планированием скриптории. Я выслушал все эти планы и проекты спокойно, просто лежал, смотрел на Староверова и слушал, заснул с тяжёлой головой. А Староверов тихо ушёл под утро.
Днём я решил пошляться по Москве, перезагрузиться, продышаться в парке Сокольники, прокачаться, пиво вполне зашло. Я решил так. Прежде всего поступить, что дело почти решённое. Но в данный момент всё ещё – ожидание. Потом работа, что-нибудь на полдня, можно в едальню, а можно в мобильные сети, многие из нашей общаги там подрабатывали, работой это назвать сложно, получаешь-то копейки – в этом Староверов прав. После этих будничных суетных мыслей, я стал думать об отце. То есть, что Староверов – мой отец. И что тут говорить, я обрадовался. Я не один в Москве, сводный брат – крутой чел, пусть и портал у него гадкий, да и отец в нашем городе в авторитете, ну во всяком случае в детских и родительских кругах. Это придало мне сил и уверенности. О длинном разговоре по поводу скриптории я почти не думал. Мало ли, какие планы. Я не воспринимал это сообщение серьёзно. И зря. Поступить-то я поступил. Буквально через три дня мне позвонил Староверов сказал обыденно, без радости: смотри рейтинг. Я зашёл на сайт универа – моя фамилия поднялась и стояла выделенной зелёным цветом. Занятия у вечерников
